Миры Гарри Гаррисона. Том 12

Ближе к рассвету лихорадка прошла, Чимал проснулся, испытывая мучительную жажду. Он подполз к берегу, зачерпнул в горсть воды и напился, затем умыл лицо. Все его тело с ног до головы было покрыто ранами и синяками, так что многочисленные мелкие боли сливались в одну всепоглощающую боль. Голова все еще кружилась, а мысли ворочались тяжело, как камни, — но одна мысль повторялась снова и снова, как удары ритуального барабана: он ускользнул от Коатлики. По какой-то причине она не обнаружила его в воде. Может быть, дело в этом? Проверить легко: она скоро вернется, можно ее дождаться. Почему бы и нет? Однажды это удалось — можно попробовать еще раз. Да, именно так он и сделает: посмотрит ей в лицо, а потом скроется под водой.

Да, он сделает это, бормотал Чимал, ковыляя на запад по краю болота. Отсюда богиня вышла и сюда она должна вернуться. Тогда он увидит ее снова. За поворотом берега открылось устье реки, и осторожность заставила его войти в воду — Коатлики стерегла реку. Скоро рассвет, и здесь, на глубине, он будет в безопасности. Чимал зашел в воду по горло, выглядывая из тростников.

Небо порозовело и звезды начали гаснуть, когда богиня вернулась. Ежась от страха, Чимал остался на месте, только еще глубже — по самые глаза — погрузился в воду. Коатлики, не останавливаясь, тяжело шла по берегу, и змеи на ее одеянии шипели в ответ на шипение ее двух громадных голов. Когда она миновала Чимала, тот высунулся из воды и стал смотреть ей вслед. Богиня скрылась за поворотом берега, и Чимал остался в одиночестве. Свет нового дня зажег золотым сиянием вершины гор.

Когда совсем рассвело, Чимал последовал за Коатлики. Теперь это было безопасно: Коатлики сторожила реку только ночью, а днем ходить сюда не возбранялось. Чимала наполнял восторг: он следовал за богиней. Он видел, куда она пошла, да к тому же на засохшей грязи отпечатались ее следы. Наверное, она ходила этой дорогой часто — Чимал обнаружил, что идет по утоптанной дорожке. Он наверняка подумал бы, что это тропинка, по которой ходят охотники на уток, если бы не видел, как тут прошла богиня. Путь вел вокруг болота, затем к скалам. Здесь, на твердой поверхности, следы обнаружить было бы трудно, если бы Чимал не знал, что искать. Коатлики прошла именно здесь.

В скале оказалось углубление — там, где когда-то трещина расколола камень. С обеих сторон поднимались утесы, и Коатлики свернуть было некуда, — если только она не улетела, что богини, возможно, и умели делать. Если же она шла по земле, то могла идти только прямо.

Чимал как раз собрался заглянуть в углубление, как из него хлынула волна гремучих змей и скорпионов. Вид этого поверг Чимала в шок — он никогда не встречался с ядовитыми созданиями более чем с одним зараз, — так что он замер на месте, и смерть прошелестела рядом. Только его естественное отвращение спасло ему жизнь. Чимал отпрянул от гадин и вскарабкался на валун, подтянув ноги как раз вовремя: живой поток достиг подножия камня. Стараясь забраться повыше, Чимал ухватился за верхний выступ утеса, и его руку пронзила огненная игла. Он оказался не первым, кто облюбовал валун: на его запястье сидел большой, желтый, как воск, скорпион, чье жало глубоко вонзилось в тело Чимала.

Содрогнувшись от отвращения, Чимал стряхнул его на камень и раздавил сандалией. Другие ядовитые твари одна за другой вползали по противоположному — пологому — боку валуна, и Чималу пришлось топтать и сбрасывать их, прежде чем заняться своим запястьем. Он расцарапал руку об острый край камня, чтобы пошла кровь, и попытался высосать из ранки яд. Сильная боль в руке вытеснила все остальное.

Предназначался ли поток шевелящейся смерти ему? Это оставалось непонятным, и он не хотел думать на неприятную тему. Известный ему мир так быстро изменялся, старые законы рушились. Он увидел Коатлики и остался жив, пошел за ней и тоже остался жив. Может быть, гремучие змеи и скорпионы были ее свитой и следовали за ней, как роса следует за ночной прохладой? Все это было Чималу непонятно. Яд скорпиона вызывал головокружение, но в то же время и душевный подъем. Чимал чувствовал себя так, будто все может и нет на земле, под землей и на небе силы, способной его остановить.

Когда последняя змея и последний скорпион скрылись между камнями, Чимал осторожно соскользнул на землю и пошел по тропинке. Она извивалась между огромных обломков скал, упавших с горной стены, и скрывалась в трещине утеса. Трещина уходила высоко вверх, но была неглубокой. Чимал, шедший по проторенной дорожке, неожиданно оказался перед сплошной каменной стеной.