Миры Клиффорда Саймака. Книга 6

— Но, Герб, ты же знаешь, что это неправда? Мы ведь им не отказывали!

Герб просто трясся от возбуждения.

— А ты что, не понимаешь? — воскликнул он. — Это же создает видимость полемики. И, пока истечет сегодняшний день, все церковные общины и все богословы мира сплотятся в единый фронт. Эйза, мы и не мечтали о такой рекламе!

В гостиную вошла Райла.

— В чем дело? — спросила она. Я передал ей газету.

У меня внутри все как будто оборвалось и возникло ощущение безнадежности…

Глава 27

Хайрам еще находился в госпитале, и я снова навестил Кошачий Лик в старом саду. Я говорил себе, что делаю это исключительно для того, чтобы он не чувствовал себя одиноко. Ведь Хайрам почти каждый день с ним разговаривал, а поскольку его нет, кто-то же должен это делать!

Но где-то на задворках моего сознания гнездилась мысль о тех «маленьких рыбках», которые поклевывали мой мозг, и я почему-то надеялся, что, как только я увижусь с Ликом, они возобновят этот «клев».

Меня немного коробило от мысли, что, возможно, Лик меня разыгрывает. В то же время я вполне допускал, что он и в самом деле хочет нащупать возможность контакта, и мне очень не хватало уверенности в этом.

Я думал о том, что если это ощущение посещало и Хайрама, то, наверное, существует какой-нибудь странный код, который может стать ключом к восприятию этого языка. Может, этот же код помогал Хайраму разговаривать с Баузером и синичкой, если он и вправду с ними мог говорить?

Увидев Кошачий Лик, я не стал долго тянуть со своим вопросом, тем более что «рыбки» оказались тут как тут и «клев» возобновился.

— Лик, — спросил я, — ты что, пытаешься говорить со мной?

Он моргнул один раз, и это означало «да».

— Скажи мне, ты полагаешь, что это тебе удастся? Он моргнул три раза, быстро-быстро, удивив меня, ибо я не очень-то врубился, что он хотел этим сказать. Но я все же решил, что он хотел сказать «не знаю».

— Я надеюсь, что ты сможешь этого добиться, — сказал я. — Мне бы так хотелось говорить с тобой по-настоящему!

Он моргнул один раз, что я воспринял, как «мне тоже!».

Но пока что разговора не получалось. И хотя, на мой взгляд, «рыбки» становились все настойчивее, мы не очень-то сдвигались с места. Я силился открыть свой мозг этим «рыбкам», но это не увенчалось особым успехом. Может быть, от меня ничего и не зависит, а все должно осуществляться одним лишь Ликом? Но я чувствовал, что он рассчитывает на успех, иначе зачем бы ему все это затевать? И мне чем дальше, тем больше этого хотелось самому…

Когда наша встреча подошла к концу, мы остановились почти на том же самом месте, что и в начале попыток Лика. Сдвигов не было.

— Я приду завтра, — сказал я Лику. — Попробуем еще!

Я не стал рассказывать Райле обо всем этом, боясь, что она отнесется к этому скептически, а то и с насмешкой. Слишком уж примитивными казались мне самому собственные рассуждения. И все же я верил в эти попытки. И уж если самому Лику вздумалось их начать, то я, черт возьми, обязан дать ему этот шанс!

Я обещал Лику прийти назавтра, но не сумел этого сделать. Утром вернулась еще одна группа сафари, номер два. Они раздобыли только одного тиранозавра, нескольких трицератопсов, но зато трех гадрозавров 11и одного полакантуса, динозавра-броненосца со смешной маленькой конусообразной головой и с крупными, похожими на рога шипами, идущими по всей длине его туловища. Полакантус, подумалось мне, — это что-то необычное для мелового периода. Его же в то время не должно было быть! Он, считалось, вымер в самом начале «мела» и вообще не водился в Северной Америке! И вот он, оказывается, тут во всем своем гротескном уродстве!

Группа не взяла с собой его туловища, а только очищенный от плоти и разъятый на части панцирь, который и в таком виде казался огромным.

— Будьте уверены, — сказал я добывшему его охотнику, — что этот экземпляр вызовет пристальное внимание палеонтологов. Они из-за него все передерутся!

Он радостно осклабился, сверкнув зубами. Это был довольно тщедушный на вид человек, и я подумал, как он мог поднять огромное ружье, да еще и выстрелить из него? Я не без усилия вспомнил, что мне о нем говорили. Он был потомком довольно аристократического английского рода и одним из тех немногих, кто сумел устоять перед лицом новой британской экономики.

— А что в этом звере особенного? — спросил он меня о своем трофее. — Их было там очень мало. Я подстрелил самого крупного. А как вы полагаете, сэр, его удастся смонтировать? Он ведь очень громоздок.

Я поведал ему, что знал об этом виде ящеров, и он заявил, что непременно свяжется с палеонтологами.

— Хотя некоторые из этих ученых мужей, — заявил он, — слишком уж важничают!

Эта группа тоже исчезла в туннеле на Виллоу Бенд, и сразу вслед за ними показалась группа номер четыре. У этих оказалось четыре тиранозавра, два трицератопса и масса другого зверья. Они, как оказалось, бросили там один из своих грузовиков, а двое из охотников прибыли, лежа на носилках.

Руководитель группы снял шляпу и отер лоб.