Миры Отверженных. Метаморфоза

— Но как, это же невозможно, — вскочил один из хроносов, — они не могут переместиться в это измерение. Это же неподвластно им.

— Вот именно, — ответил Конструктор. — И это нас ввергло в настоящий шок. Потому что нет никакой силы, которая могла забросить их сюда.

— Или если кто-то помог им с этим, — произнёс нахмурившийся Архивариус.

— Но кто бы это мог сделать? — все присутствующие херувимы вскочили со своих мест, недоумённо переглядываясь между собой. — Кто осмелился бы нарушить запрет Создателя?

— Но и это не самое ужасное, — раздался голос Конструктора. Все обернулись на его голос.

— А что может быть ужаснее этого? — раздался чей-то голос из хроносов.

— Самое ужасное это то, что они прибыли с планеты, которая не то что находится в пределах Отверженных Миров, а с той, куда наложен запрет нашего появления там. Той планете, упоминание вслух о которой запрещено всем жителям Небесных Чертогов. Той планете, где был убит сын Творца.

На источнике возникло гробовое молчание.

Архивариус первым решился прервать молчание. — Теперь вы понимаете, почему я срочно созвал вас всех сюда. В силу сложившихся обстоятельств, — Архивариус повернулся к гильдии хранителей, — я отзываю свое обещание помогать вашему молодому собрату. И думаю, все собравшиеся меня в этом поддержат. Отныне данный проект становится осквернённым, и с нынешнего момента все обитатели Небесных Чертогов прекращают дальнейшие действия с ним. Надеюсь, ни у кого нет возражений.

Все присутствующие молча закивали головами.

Архивариус с облегчением выдохнул. — Очень хорошо, что здесь у нас полное взаимопонимание. Все же понимают, что будет, если обо всём этом узнают серафимы. Боюсь, мы даже себе не представляем, каков будет их гнев, когда они узнают, что мы хотели подсунуть Создателю настолько осквернённый проект. Мы не сможем прикрыть это никакими благими намерениями.

— Я всё понимаю, но, может, мы хотя бы не будем вычёркивать наши исследования по этой чудо-бабочке? — подал голос Конструктор. — Обидно будет, когда пострадает такое интересное направление. Вот, посмотрите, мы принесли сюда один пробный живой экземпляр.

Конструктор вытащил из своих крыльев трепетавшую бабочку и подкинул её в воздух. Бабочка взмыла вверх и заблестела своими разноцветными крылышками.

— Никакой бабочки я здесь не видел. — Архивариус взмахнул крылом, и сверкнувшая молния испепелила несчастное создание. — Вы даже не представляете, как мне будет трудно исправлять всё это в летописи этого проекта.

Архивариус снова обвёл взглядом присутствующих. — Надеюсь, всё произошедшее здесь останется в тайне. Это в наших же интересах.

— Мы-то будем молчать, главное, чтобы ангелы Начала не разболтали, — крикнул кто-то из хранителей.

— Согласен, — кивнул Архивариус. — Я попрошу нашего собрата хранителя, который привёл их сюда, отправиться и переговорить с ними. Они неглупые и поймут, что это тоже в их интересах. А причину, по которой мы закрыли проект, я скажу позже, мне надо посоветоваться со своими собратьями. Думаю, мне ещё предстоит серьёзный разговор с ними о том, что я мог так подставить наше братство. Простите, я покидаю вас с большой тревогой и надеждой, что мы сумеем достойно выйти из сложившейся ситуации.

Херувимы разлетались в разные стороны в полной тишине.

Оливковый сидел на ветке в совершенно раздирающих его чувствах. Его чудо-бабочка получила высокую оценку среди конструкторов, что само по себе уже было таким неординарным событием среди ангелов Начала. Уж чего-чего, а дождаться сдержанной похвалы от них было сродни невозможному, ну а здесь вообще было что-то из ряда вон выходящее. Конструкторы просто обласкали своим вниманием, всячески расспрашивая его, каким он хочет видеть свой прототип, и максимально корректно внося свои замечания и поправки.

Всё это не могло не тешить тщеславие Оливкового, но ссора с Изумрудным вгоняла его в уныние. Он то ругал себя за излишнюю резкость в общении с другом, то начинал оправдывать себя, что Изумрудным двигало чувство зависти, хотя тот никак не хотел это признавать.

Вроде как бы надо навестить друга и извиниться, но чувство гордости шептало ему, что лучше пусть это сделает Изумрудный.

Оливковый опять достал из крыльев бабочку и нежно погладил её крылья. В этот момент он почувствовал, как сзади него кто-то сел на ветку.

Оливковый улыбнулся и злорадно съехидничал, — Ну что, прилетел извиняться? Понял, наконец, что был не прав? Ну, давай, начинай, я незлопамятный.

— Ещё чего, — произнёс сзади Изумрудный. — Если бы не поручение херувимов, я бы ни за что не появился здесь.

— Какое ещё поручение? — произнёс Оливковый, не оборачиваясь и делая вид, что очень занят важным делом. — У меня и так нет свободного дня, чтобы меня не посещали конструкторы, которые прилетают, чтобы посоветоваться или похвалить меня. Не думаю, что у меня найдётся свободное время на какие-то другие поручения.

— Похвалить? — хмыкнул Изумрудный и скрестил руки на груди. — Да, не думал, что мой друг мог превратиться в такого самодовольного типа. Даже и не знаю, когда ты был действительно настоящий.