Миры Пола Андерсона. Том 21

— Так как же нам быть? — вслух размышлял Локридж. — Мы можем доехать до 1964 года и попробовать просто смыться. Там до хрена Патрульных, и выследить человека им раз плюнуть, тем более что ты, крошка, будешь, правду сказать, довольно заметной. И уж если Сторм не смогла там установить связь с Хранителями, то что обо мне говорить? — Только сейчас он осознал, что говорит по-английски. Аури наверняка решила, что он произносит заклинание.

Что говорила ему С^орм?

Внезапно всем своим существом он вновь ощутил себя в хижине, служившей им тюрьмой, и она была рядом, и на его губах горел ее поцелуй. На какое-то время он позабыл все на свете.

Локридж возвратился к действительности. Их окружала таинственная светящаяся пустота коридора. Сторм была далеко — за сотни лет от него. Но он мог вернуться к ней. И он вернется, черт побери!

Можно ли добраться прямо до ее века? Нет, коридор не тянется так далеко. И в любом случае это было бы слишком рискованно. Чем раньше они выйдут и затеряются в окружающем мире, тем лучше. Но она упоминала господина Йеспера Фледелиуса, живущего в Виборге в эпоху Реформации. Да, это был самый верный шанс. К тому же Локриджа по-прежнему не оставляло чувство предопределенности.

Он замедлил ход саней, чтобы разглядеть надписи у ворот. Он не знал букв, но арабские цифры можно было разобрать. Было ясно, что счет лет идет от «нижнего» конца туннеля. Значит, если 1827 год до Рождества Христова соответствовал 1175 году...

Когда показались номера, начинавшиеся с 45, он остановил сани и отослал их назад. Аури ждала, пока он разбирался в разметке и размышлял. Чтоб он провалился, этот фактор неопределенности! Локридж хотел выйти за несколько дней до Дня всех Святых, чтобы успеть добраться до Виборга, но в то же время не так рано, чтобы ищейки Брэнна не успели напасть на его след.

Со всей возможной тщательностью он выбрал линию из комплекта, соответствующего 1535 году н. э. Они с Аури крепко взялись за руки, сплетя пальцы; девушка доверчиво последовала за ним сквозь занавес.

Снова они оказались в длинной безмолвной комнате со шкафом. Спрятанная в нем одежда, однако, была совсем иной, нежели в палеолите. На выбор были представлены костюмы крестьянина, джентльмена, священника, солдата и многие другие. Локридж гадал, какой из них окажется более подходящим. Кто его знает, что за чертовщина может твориться в Дании шестнадцатого века! «Да уж, — подумал Локридж, — воистину чертовщина, коли тут замешана война во времени!»

Еще он нашел в шкафу кошель с золотыми, серебряными и медными монетами — Аури не удержалась от восклицания при виде блестящего металла, — что ж, деньги всегда кстати. Но человека низкого происхождения, имеющего при себе такую сумму, могут заподозрить в воровстве. Поэтому Локридж выбрал комплект одежды, представлявший собой, по его мнению, дорожный наряд состоятельного человека: полотняное нижнее белье и сорочка, атласный камзол, короткие штаны малинового цвета, сапоги, мягкая шляпа, голубой плащ, отороченный мехом, меч и нож (надо думать, для использования во время еды), а также всякие мелочи, о назначении которых можно было только догадываться. Разумеется, он взял диаглоссы для себя и для Аури. В шкафу было много париков — Локридж понял, что в эту эпоху носили длинные волосы. Он надел парик соломенного цвета, который, казалось, сжался, словно живой и обхватил его голову так плотно, что создалась полная иллюзия естественности.

Аури сбросила юбку и украшения, в своей невинности ни капли не стесняясь его взгляда, и начала возиться с длинным серым платьем и плащом с капюшоном, которые Локридж подобрал для нее.

— Даже мореплаватели с юга не одеваются чудеснее тех, кто живет под землей, — заметила она.

— Мы сейчас опять пойдем наверх, — сообщил ей Локридж. — В совсем другой стране. Так вот, эта штука, которую я засунул тебе в ухо, поможет тебе правильно говорить и вести себя. Но лучше старайся быть как можно скромнее и незаметнее. Всем будем говорить, что ты моя жена.

Она нахмурилась, пытаясь понять значение этого. Ее способность удивляться притупилась, она безоговорочно принимала все как есть, сохраняя в то же время настороженность лисицы, — такому отношению к окружающему могли бы позавидовать дзэн-буддисты. Но датское слово hustru[15]

содержало великое множество понятий, связанных с отношениями между полами, которые ютоазы восприняли бы как само собой разумеющееся, но которые были новыми для Аури.

Внезапно ее щеки вспыхнули. Пассивность уступила место неуемной радости, она обвила его шею руками, крича:

— Значит, проклятие снято? О, Рысь, я твоя!

— Да ну же, ну! Погоди! — Он вырвался из ее объятий, уши его горели. — Не так быстро. Этот месяц — ну... В общем, здесь сейчас не весна.