Миры Роберта Хайнлайна. Книга 8

Дон стащил кольцо с пальца и швырнул офицеру.

— Можешь взять его себе, ворюга.

Лейтенант поймал кольцо и мягко произнес:

— Ну, Дон, я же не имею ничего против тебя лично. — Он тщательно осмотрел перстень. — Лови.

Дон поймал кольцо, надел на палец, взял багаж и направился к выходу.

— Чистого неба, — сказал лейтенант.

Дон промолчал.

— Я сказал «чистого неба».

Дон повернулся, посмотрел ему прямо в глаза и сказал:

— Я надеюсь, когда-нибудь мы встретимся с вами в иной обстановке.

Он вышел. Они забрали бумагу! Он заметил, что бумага исчезла, когда получал обратно одежду и дорожную сумку.

На этот раз он позаботился о том, чтобы сделать укол, предохраняющий от дурноты. Когда он выбрался из этой очереди, у него едва хватило времени, чтобы взвеситься. Он уже был готов войти в лифт, но тут краем глаза заметил что-то знакомое. Ну да, возле грузового лифта возвышалась фигура Сэра Исаака Ньютона. Во всяком случае, очень похожая на него, хотя он знал, что внешние различия у драконов были слишком тонки для человеческого глаза.

Он удержался от того, чтобы просвистеть приветствие. События последних часов сделали его менее наивным и более осторожным. Он думал о них в лифте, поднимаясь на борт корабля. Было трудно поверить, что прошло всего двадцать четыре часа, а то и меньше, с того времени, как он получил радиограмму. Казалось, прошел целый месяц, а сам он повзрослел лет на десять.

Он с горечью думал о том, что его все-таки перехитрили. Сообщение на оберточной бумаге исчезло навсегда. Скверно…

На третьей палубе «Дороги славы» было всего полдюжины кресел, остальные были сняты. Дон нашел свое место и привязал багаж к сетке на полу. Пока он занимался этим, за спиной кто-то произнес несколько фраз на живописном жаргоне кокни. Он обернулся и просвистел приветствие.

Из грузового люка показался Сэр Исаак Ньютон, ему помогали шесть служащих космопорта. Он вежливо просвистел ответное приветствие, одновременно руководя действиями рабочих, по виду которых можно было сказать, что они совершают инженерный подвиг. Делал он это с помощью водэра.

— Легче, друзья, легче. Все надо делать осторожно, А теперь пусть двое из вас будут любезны поместить мою левую среднюю ногу на ступеньку. Имейте в виду, что я ее не вижу. О! Осторожнее, не прищемите свои пальцы. Сейчас я, кажется, могу войти. Есть около моего хвоста что-нибудь, что может разбиться?

Бригадир ответил:

— Нет, здесь все пусто, шеф. Вира?

— Если я вас правильно понимаю, — ответил венерианин, — вы имеете в виду подъем? Ну что ж, вперед. Поехали!

Послышался удар, звон разбитого стекла, и огромное пресмыкающееся выбралось из люка. Оказавшись внутри, оно осторожно повернулось и устроилось поудобнее в отведенной для него части отсека. Служащие космопорта последовали за ним и закрепили его на палубе металлическими захватами. Дракон взглянул на бригадира.

— Я полагаю, вы здесь главный?

— Да.

Щупальца венерианина оставили клавиши водэра, нашарили кошелек и достали оттуда пачку банкнот. Он положил их на палубу и снова взял водэр.

— В таком случае, сэр, не окажете ли вы мне любезность принять это свидетельство моей благодарности за ту трудную работу, которую вы так отлично выполнили, и распределить это между своими помощниками в соответствии с вашими традициями, каковы бы они ни были.

Бригадир одним движением собрал деньги и спрятал их.

— Конечно, шеф. Спасибо.

— Это я вам благодарен.

Рабочие вышли, и дракон перенес свое внимание на Дона. Но прежде чем они успели обменяться первыми словами, еще одна группа пассажиров прибыла с верхней палубы. Это оказалась какая-то семья, причем женщина, заглянув в отсек, с криком отпрянула назад.

Она бросилась обратно к лестнице, вызвав среди прочих сумятицу. Дракон направил взгляд двух своих глаз в ее сторону, в то время как остальные глаза продолжали смотреть на Дона.

— Боже мой, — произнес он. — Как вы полагаете, мне следовало убедить эту леди в том, что у меня нет людоедских привычек?

Дон чувствовал себя смущенным. Ему было стыдно за эту женщину, ведь она принадлежала к его расе.

— Она просто дура, — ответил он. — Не обращайте на нее внимания.

— Мне кажется, столь негативное определение не может быть верным.

Дон просвистел на языке дракона непереводимое пренебрежительное замечание в ее адрес и продолжил словами:

— Пусть ее жизнь будет долгой… и нудной.

— Ну-ну-ну, — ответил дракон. — Ты сердишься, значит, ты не прав. Понять — значит простить, как сказал один из ваших философов.