Миры Уильяма Тенна. Том I

Вдруг я услышал, как Монро выкрикнул мое имя, и тут же в наушниках раздался страшный грохот. Радиопомехи! Его захватили, и кто бы они ни были, враги одновременно заглушили его радиопередатчик более мощным передатчиком своего купола.

Затем — тишина.

Немного подождав, я сообщил о происшедшем Тому. Он сказал только:

— Бедный Монро.

Я отлично представлял себе выражение его лица.

— Том, смотри, — сказал я, — если ты сейчас взлетишь, ты все равно не сможешь рассказать ничего важного. После захвата Монро те, кто сидит в том другом куполе, думаю, придут за нами. Я подпущу их поближе, чтобы хоть что-нибудь узнать об их внешности, — по крайней мере, люди они или нет. Всякая информация о противнике представляет ценность. Я прокричу ее тебе, и у тебя останется еще достаточно времени для взлета. Идет?

— Полковник, командуешь ты, — ответил Том похоронным голосом. — Желаю удачи.

Оставалось только ждать. Кислородная система в куполе еще не работала, так что мне пришлось выковыривать сандвич из пищевого кармана в скафандре. Я сидел, размышляя о нашей экспедиции. Девять лет работы, вся эта секретность, невероятные денежные затраты и головоломные исследования — и вот чем все кончилось. Ожиданием, когда тебя уничтожат с помощью какого-нибудь немыслимого оружия. Мне была понятна последняя просьба Монро. У всех нас частенько возникало странное ощущение: мы настолько засекречены, что наше непосредственное начальство не хочет, чтобы даже мы знали, над чем работаем. Ученые тоже люди, и им тоже хочется признания. Лично я надеялся, что наша экспедиция будет описана в исторических книгах, да что-то непохоже.

Через два часа около купола опустился корабль-разведчик. Открылся люк, и я, стоя у открытой двери нашего купола, увидел, как оттуда вылез Монро и направился ко мне.

Я предупредил Тома и велел ему внимательно слушать.

— Не исключено, что это хитрость. Его могли накачать наркотиком…

Однако Монро не производил впечатления человека, одурманенного наркотиком. Он прошел мимо меня и сел на коробку, стоявшую у стенки купола. Поставил ногу на другую коробку, поменьше.

— Ну как жизнь, Бен? Как делишки?

Я хрюкнул:

— Ну? — Я знал, что голос у меня немного дрожит.

Он прикинулся озадаченным:

— Что «ну»? Ах да, понимаю. Другой купол. Ты хочешь узнать, кто в нем. Ты имеешь право полюбопытствовать, Бен. Безусловно. Командир такой совершенно секретной экспедиции — Проекта «Тсс», как они нас называют, находит другой купол на Луне. Он думает, что он первый, кто сюда высадился, поэтому, естественно, хочет…

— Майор Монро Гридли! — взорвался я. — Прошу доложить по всей форме! Немедленно! — Честное слово, я почувствовал, как у меня под шлемом распухла шея.

Монро прислонился к стенке купола.

— Вот это по-нашему, по-армейски! — прокомментировал он удовлетворенно. — Как говорят новобранцы: можно поступать правильно, можно поступать неправильно и можно поступать по-армейски. Вот только есть еще и другие способы. — Монро хихикнул. — Множество других способов.

— Он готов, — услышал я голос Тома в телефоне. — Бен, Монро спекся и пошел вразнос.

— В другом куполе не инопланетяне, Бен. — Монро вдруг решил выздороветь. — Нет, они люди, нормальные люди, к тому же с Земли. Угадай откуда.

— Я тебя убью, — предупредил я его. — Клянусь, я убью тебя, Монро. Откуда они? Из России, из Китая, из Аргентины?

Он скорчил гримасу:

— А что в этом такого секретного? Давай дальше! Угадывай!

Я поглядел на него долгим и тяжелым взглядом.

— Единственное место, где еще…

— Точно Ты угадал, полковник. Другой купол построили и эксплуатируют моряки. Проклятые военно-морские силы Соединенных Штатов Америки!

Открытие Морниела Метауэя

Всех удивляет, как переменился Морниел Метауэй с тех пор, как его открыли, — всех, но не меня. Его помнят на Гринвич-Виллидж — художник-дилетант, немытый, бездарный; едва ли не каждую свою вторую фразу он начинал с «я» и едва ли не каждую третью кончал местоимением «меня» либо «мне». Из него ключом била наглая и в то же время трусливая самонадеянность, свойственная тем, кто в глубине души подозревает, что он второсортен, если не что-нибудь похуже. Получасового разговора с ним было довольно, чтоб у вас в голове гудело от его хвастливых выкриков.

Я-то превосходно понимаю, откуда взялось все это — и тихое, очень спокойное признание своей бездарности, и внезапный всесокрушающий успех. Да что там говорить — при мне его и открыли, хотя вряд ли это можно назвать открытием. Не знаю даже, как это можно назвать, принимая во внимание полную невероятность — да, вот именно невероятность, а не просто невозможность того, что произошло. Одно только мне ясно: всякая попытка найти какую-то логику в случившемся вызывает у меня колики в животе, а череп пополам раскалывается от головной боли.

В тот день мы как раз толковали о том, как Морниел будет открыт. Я сидел в его маленькой нетопленой студии на Бликер-стрит, осторожно балансируя на единственном деревянном стуле, ибо был слишком искушен, чтобы садиться в кресло.