Мишааль

Преследователи догнали меня быстро, винтокрылая машина висела в пяти метрах от машины, все время освещая меня прожектором. Хлопков выстрела из-за шума винтов я не услышал: зад автомобиля резко кинуло вправо и повело, грозя заносом. На панели приборов замигал датчик давления воздуха в шинах. Неужели прокол колеса? Вторую серию выстрелов я все же услышал. «Твари, они стреляют по колесам!» Что-то пронеслось в воздухе, и снова я почувствовал пинок под зад машины. Практически сразу упала скорость, несмотря на запредельные обороты тахометра. Вертолет пролетел вперед метров на пятьсот и завис в метре над дорогой. Ревя мотором, со скоростью среднего бегуна, я сполз с дороги вправо и практически сразу завяз в песке.

Не выключая мотор, я схватил свою сумку и, выпрыгнув из машины, побежал вглубь пустыни, стараясь спрятаться от луча прожектора. Дважды он меня настигал и дважды зигзагом мне удавалось вырваться из светового пятна. Вертолет поднялся в воздух и начал летать, обшаривая спуски и небольшие барханчики прожектором. Когда он отдалялся, мне удавалось слышать крики преследователей, требующих от меня остановиться. С упорством обреченного оленя, я бежал, подобрав полы платья, бежал вслепую, надеясь, что выбрал правильное направление.

Крики то приближались, то отдалялись, возможно, я бежал по кругу, потом вмешивался шум вертолета, который описывал с каждым разом все больший круг, обшаривая пески прожектором. Наконец догадавшись, что шумом винтов они маскируют меня и демаскируют себя, вертолет приземлился и затих. Наступила оглушительная тишина, прерываемая лишь шагами по песку. Бежать у меня уже не было сил. Слева и справа от себя в этой пронзительной тишине я слышал отдалённое шумное дыхание — кое-кому не мешало бы тренироваться. Я и сам был измотан бегом по песку, где ноги утопают по щиколотку. Пот ручьем заливал лицо, стекал по ложбинке груди и тек по позвоночнику до самых трусов. Платье местами намокло и прилипло к телу, ограничивая движения.

Относительно ровная пустыня понемногу сменялась барханами, что еще замедлило скорость передвижения. Моих преследователей не было видно в темноте. Не мелькали огоньки фонариков. «Если у них есть приборы ночного видения, мне не уйти», — обожгла неприятная мысль.

Поднявшись на верхушку очередного бархана, я оглянулся: вдалеке был виден вертолет с невыключенным прожектором, видимо, для ориентира. Шум песка под ногами заставил похолодеть: хорошо различимая крупная змея проползала между ступней, извиваясь всем телом. Женское во мне возобладало над разумом, забыв об осторожности, я взвизгнул пронзительно и прыжком отскочил в сторону. Потерял равновесие на склоне бархана и покатился вниз, путаясь в платье.

Несколько минут я судорожно пытаюсь освободиться от платья, обвившего ноги, и прочистить рот, забитый песком. Понимая, что теряю драгоценное время, рывком рву подол, давая ногам свободу. Наскоро выплюнув песок изо рта, ищу сумку почти наощупь, не забывая о змее. Найдя сумку, закидываю лямку за спину — и в ту же минуту слышу посторонний шум осыпающего песка, получаю удар по спине и кубарем лечу в песок, не успев обернуться. Кто-то тяжелый садится мне на спину, с силой выворачивает руки назад, грозя сломать их в локтях. Я слышу тяжелое свистящее дыхание мужчины, который перевязывает мне руки куском моего же оторванного подола. Я ожидал браслеты. «Может, выронил во время преследования?» — не к месту бьется в голове.

Пограничник рывком поднимает меня на ноги, заставив вскрикнуть от боли, тычком в спину направляет в сторону вертолета, не проронив ни единого слова. До ярко светящего прожектора мы идем целую вечность: в дороге мой сопровождающий коротко говорит в рацию, что поймал и ведет меня к вертолету. Идти со связанными за спиной руками очень тяжело, и я дважды падаю, не удержав равновесия на осыпающимся песке. Мужчина снова поднимает меня, не задумываясь о причиняемой его резкими рывками боли.

Когда до вертолета остается метров сто, я вижу две фигуры в свете прожектора, но с этой дистанции не разобрать лиц и чинов. Уже у самого вертолета из темноты выныривают двое. Я обращаю внимание, что все они без оружия, если не считать пистолета в кобуре. Провожатый доводит меня до вертолета и ставит в ярком свете прожектора: я абсолютно слеп, в глазах расплывается северное сияние, я прикрываю глаза, чтобы не повредить сетчатку. Вспомнились художественные фильмы: «Сейчас мне зачитают права. Что ж, буду молчать, притворяться, что не знаю языка, требовать переводчика и консула».

Страх перед российским посольством и спецслужбами пропал, как только появилась реальная угроза попасть в саудовскую тюрьму или в лапы разгневанного Абдель-Азиза. Шаги подходившего человека я слышал, но глаза открывать не стал и поэтому не видел удара кулаком, отправившего меня в нокаут.

Что-то холодное и влажное пролилось мне на лицо: ВОДА! Еще не открывая глаз, я пытаюсь ртом поймать струйку. Удалось! Дико болит голова, хочется уснуть и забыть обо всем этом кошмаре.

— Хватит переводить воду на эту сучку.