Мишень для сердечных ударов

– Могу. Некоторые умельцы полностью меняют содержимое капота, такие машины часто дают фору лучшим спортивным моделям, а выглядят, как старье, недостойное внимания. Подобную машину можно спокойно оставлять ночевать на улице. А может, твой Александр – просто скромняга и, имея достаточные средства, довольствуется самым простым автомобилем.

– Почему он тогда не довольствуется простым домом? – задала она вполне резонный вопрос.

– Наверное, выбирает хоромы для будущей супруги. Случаи, когда миллионеры довольствовались дешевыми марками автомобилей или потрепанными джинсами, известны, а вот чтобы они ютились в проходных комнатах хрущевок – нет.

– Ты уверена? Тогда что-то он слишком долго определяется с выбором дома. И вообще, он совершенно сумасшедший миллионер. За эту неделю он просмотрел около двух десятков домов и квартир: от однокомнатных хрущевок до коттеджей в вашем поселке. Никак не может определиться.

– Откуда такие подробности?

– Я за ним целую неделю каталась, он из риелторского агентства не вылазит.

– Ты за ним следила? Зачем?

– Он ведет себя нерешительно. Вот я и пыталась узнать, нет ли у меня соперницы.

– И как, узнала?

– Узнала. Даже странно, что за таким одиноким и недряхлым миллионером не охотятся толпы акул в женском обличье. Одна я, как дура, кручусь. Полина, я в полной растерянности. Ничего не понимаю. Может, поможешь выяснить, что с ним не так?

– Хорошо, – согласилась я, – только сначала в одно место заедем.

– Кстати, мы куда едем-то? – поинтересовалась наконец Алина.

– В монастырь, – коротко ответила я.

Услышанное, как и следовало ожидать, произвело на нее впечатление.

– Вот ты здорово придумала! – восхитилась она. – Если с Александром ничего не выйдет, пострижемся в монашки, будем ходить такие прекрасные, с чистым высоким лбом и потупленными глазами. Ой, не всегда потупленными. Когда стоишь на коленях и молишься, надо смотреть ввысь, желательно с мольбой. Знаешь, какими мы с тобой будем необыкновенными монашками!

От восторга подруга схватила руль и чуть не скинула нас на обочину.

– Алина! Мы едем по делу, – постаралась успокоить ее я, – никто не собирается принимать постриг.

– А жаль, – вздохнула она, – я бы приняла. Говорят, у них там не так и скучно, как принято считать, опять же туристы ходят, иностранцы. Если бы от любви ко мне начал сгорать какой-нибудь страстный испанец, я, пожалуй, согрешила бы. А ты?

– Мы уже приехали, – с облегчением констатировала я.

Монастырь был открыт для посещения, у входа нам выдали ситцевые, присборенные на резинку юбки и такие же простые платки на голову. Не снимая джинсов, мы нырнули в широкие юбки и вошли на территорию монастыря.

– Ой, сувенирчики продают, – заверещала Алина, – а там огородик. Побежали быстрее смотреть!

Не спрашивая моего желания, она схватила меня за руку и потащила на огород, который действительно располагался за невысокой кирпичной стеной. Зрелище он являл унылое, большинство культур уже было убрано, и лишь вдоль забора яркими пятнами на бурой земле светились огромные оранжевые тыквы. Несколько женщин в темных одеждах срывали тыквы и скатывали их в кучи. Алина, не комплексуя и не стесняясь, подбежала к ним.

– Здравствуйте, девушки! – радостно заявила она. – Как поживаете?

– И тебе доброго здоровичка, – отозвались монашенки, – бог милостив.

– Мы тут с подругой к вам надумали, – продолжала она, – чего скажете? Стоит или нет?

– Человек такое посоветовать не может, – отозвалась одна, – ты сердце свое слушай.

– Ну, скажете, – фыркнула Алина, – сердце мне чего только не подсказывает. Всего слушаться, что ли?

Самая пожилая бросила на нее недовольный взгляд, и я решила взять дело в свои руки. Тем более что разговор принимал нужное мне направление.

– Знаете, вообще мы приехали навестить нашу знакомую, – начала я, – она здесь недавно, вот и хотели узнать, как ей у вас живется.

Алина бросила на меня заинтересованный взгляд и поддержала:

– Да! Это наша лучшая подруга. Вместе в институте учились. У нее произошла страшная трагедия на почве любви, вот она и решила отрешиться от этого бездушного, черствого мира.

– Молодых у нас давно не было, – покачала головой старшая, – наверное, вы перепутали монастыри.

– Мы учились в разные года, – попыталась я исправить оплошность Алины. – Наша знакомая старше нас лет на тридцать.

За спиной я показала подруге кулак, и она на время замолчала.

– Тогда вы говорите о Серафиме, – решила монахиня. – Только увидеть ее вы не сможете. Она на себя обет наложила, год не общаться с мирскими.

– Какая жалость! – воскликнула я. – Можно хотя бы узнать, как ей тут живется?

– Отчего же нельзя? Вон идет матушка-настоятельница, от нее и узнаете. А нам работать надо.