Мисс Подземка

Тем не менее бутылку уносит за маленькие волнорезы, и волна не тащит ее тут же обратно к берегу, а отпускает болтаться все дальше в море.

Кухулин и Эмер садятся на песок и смотрят, пока бутылка не исчезает из виду. Им то и дело кажется, что она потерялась, однако через миг вновь замечают ее в волнах. Глаза их уже подводят. Пару раз бутылка хлопает крыльями и улетает, и они понимают, что смотрели на чайку. Смеются волшебству ошибочного восприятия.

Через час с чем-то не остается больше ни брызг, ни барашков для разглядывания; бутылка ушла на дно, или в брюхо киту, или уплыла к новым землям, новым временам, обрела будущее, о котором им никогда не узнать, достигла новых параллелей и параллельных жизней.

Жить им осталось недолго, но однажды кто-то найдет ту бутылку и задумается, кто эти незнакомцы на фотографии. Кто-то сочинит истории об этих незнакомцах и их похождениях. И некоторые истории окажутся правдой.

Все они окажутся правдой.

ВОЗМОЖНЫЙ КОНЕЦ

Благодарности

Громадная благодарность моему редактору Джонатану Галасси, чья несгибаемая вера, поддержка и крепкая рука всякий раз, когда мы настойчиво шли вперед, учили меня писательству. Три романа с тобой, а без тебя – ноль. Моему агенту Эндрю Блаунеру, которому как-то удается видеть меня и как-то все еще в меня верить. А также Элеанор Чаи, которая давным-давно, когда я предложил эту историю и главной героиней в ней была женщина по имени Моди, сказала, что тут что-то есть. Я бы сдался, если б не это. Спасибо тебе, Крис Картер, за двадцать лет, которые ты показываешь мне, слишком безрассудному, влюбленному в слова студенту/актеру, подавшемуся в самоволку, красоты и важность сюжета и структуры в невероятном. Благодарю я и факультет 1970-х в Университетской школе, где меня познакомили с Йейтсом и научили писать, – Джима Шилдза, доктора Стоуна, Босса Бреймера и пр. Спасибо Марии Ди Баттисте, втолковавшей мне Вулф и Беккета, когда мне было девятнадцать, и продолжившей наставлять меня по сей день. Моей сестре Лори, заправской учительнице, одарившей меня сокровищами педагогических историй. Шантал Кларк – за ее рассудительную и потрясающую помощь в изысканиях к этой книге. И наконец, Рэчел Чэпмен и блистательным студентам Йеля (вы знаете, кто вы, а я нет), поставившим Йейтсову “Единственную ревность Эмер” еще в 1985-м или около того, из которой я узнал о той причудливой влюбленности, и она засела у меня в мыслях на все эти годы и ждала, как боги, своего череда, ждала…