Миссия в ад

– Я скучаю по тем дням, когда мы сами распечатывали свои листовки с агитацией и собирали чеки в банку из-под кофе на барбекю, которые устраивали на заднем дворе.

– Иногда я тоже скучаю по ним.

Он поднял голову и посмотрел на Элеонор, изучавшую свое расписание на день. Она была еще молода – сорок шесть лет, на четыре года младше его. Они растили двоих детей, Клэр и Томми Младшего. Клэр было пятнадцать, и она отлично приспособилась к жизни, которую они теперь вели. В своей школе, «Сайдуэлл Френдз», она завела много друзей, была популярной, активной и хорошо училась. Томми все еще был маленьким мальчиком, которому сперва понравилось жить в Белом доме, но очень скоро он его возненавидел. Ни президент, ни его жена не знали, что с этим делать, и недовольство сына тяжелым грузом легло на них обоих.

Голос Элеонор вырвал его из размышлений:

– У детей скоро недельные каникулы. Я собиралась увезти их за город. Может, на Нантакет. Донованы снова предлагают нам свой дом.

Он удивленно уставился на нее:

– Нантакет? В это время года? Там будет холодно и дождливо.

– На самом деле средняя высокая температура там двадцать градусов, а средняя низкая больше десяти. И долговременный прогноз говорит, что осадков будет значительно меньше нормы, несмотря на облачность. Атлантический океан обеспечивает умеренный климат. Там будет теплее, чем в Бостоне.

– Как обычно, ты сделала домашнюю работу, Элли, – ворчливо ответил президент.

Она улыбнулась.

– И туристы все разъедутся. Мы побудем в семейном кругу. Будем жечь костер, сидеть с книжками, закутавшись пледом. Играть в настольные игры. Подолгу гулять по пляжу. Подзарядим батарейки. Мне хочется посвятить это время детям.

– Ты имеешь в виду Томми. Клэр и так в полном порядке.

– Я имею в виду семью, – твердо сказала она. – И хотя я знаю, какой у тебя плотный график, будет чудесно, если ты сможешь приехать хотя бы на день.

Президент поднял одну бровь. Их жизнью управляли расписания толщиной с телефонную книгу, с маршрутами поездок, установленными заранее.

– Это есть в графике? Я не видел.

– Нет, я только об этом подумала.

– Честно говоря, я сильно сомневаюсь, что смогу вырваться даже на день. Мое расписание забито на все следующие два месяца. И потом, избирателям не нравится, когда президенты вот так, запросто, уезжают в отпуск. Потребуется время, чтобы их подготовить. В одночасье этого не сделаешь.

– Я уже дала распоряжение.

– Окей, надеюсь, что получится. Но мне кажется, ты переоцениваешь проблемы Томми. Ему просто нужно больше времени, чтобы адаптироваться, вот и все.

Он снова взялся за газету.

Элеонор вздохнула, хотела что-то сказать, но потом вернулась к своему чаю и расписанию. Просмотрела заметки для речи, которую собиралась произнести перед группой жен сенаторов, которых должна была провести с экскурсией по Белому дому.

Президент, похоже, не заметил разочарования жены. Несварение желудка у него было вызвано совсем другой причиной.

Вина. Огромная, неотступная вина.

Он дал генералу Паку слово, что исполнит их общий план. Сказал ему глаза в глаза. А теперь генерал был мертв. Президент отправил агентов, чтобы убить его, но Пак застрелился сам. И сказал агентам передать президенту, чтобы тот «шел к черту». На его месте президент поступил бы точно так же. Он предал этого человека, бросил его. А теперь ему сообщили, что приемные дети Пака попали в трудовые лагеря – скорее всего, до конца жизни.

«Я предал его. Я его убил. Я виновен в убийстве».

– Папа? Пап!

Президент потряс головой и огляделся.

Его дочь Клэр спустилась вниз завтракать.

– Я хотела, чтобы ты посмотрел мой проект по организации власти в Америке.

– Думаешь, я что-нибудь в этом понимаю? – спросил он, пытаясь изобразить улыбку.

– Вряд ли, но мама сейчас занята, – парировала она и расхохоталась.

Он тоже улыбнулся, и Элеонор подняла голову от бумаг. Он с удовольствием смотрел, как дочь поглощает завтрак, одновременно просматривая какие-то записи – похоже, задание по математике.

Потом перевел взгляд на сына – тот, шаркая, вошел в комнату в своей школьной форме. Из государственной школы его перевели в одно из самых элитных частных образовательных учреждений в стране. Но перевод дался ему нелегко.

– Привет, здоровяк! – сказал президент. – Хорошо спал?

– Я не здоровяк. Я самый маленький в нашем классе. Даже девчонки выше меня.

Клэр сунула в рот ложку хлопьев и пробурчала:

– И умнее.

– Заткнись! – воскликнул Томми.

– Клэр! – резко обратилась к ней мать. – Оставь его в покое.

Клэр торжествующе улыбнулась и вернулась к своим тетрадям.

Президент сказал:

– Томми, во мне шесть футов два дюйма. У мамы пять и девять. Ты будешь высоким. Это же генетика. Спорим, через пару лет ты перерастешь сестру. Просто надо проявить терпение.

Клэр фыркнула, и Томми скривился.

– И нам придется жить тут еще три года, – протянул мальчик. – Ура-ура.

– Еще семь, если папа снова победит на выборах, – жизнерадостно поправила его Клэр. – Так ведь, пап?

Президент смотрел на сына и не ответил ей.