Миссия выполнима

Конверт без адреса в пасьянс не вписывался, не находилось ему места ни там, ни здесь… Нигде не находилось. Эта «карта», похоже, могла покрыть многие другие «карты», а ее никто Потому что о ней никто ничего не знал. И еще потому, что остальные были готовы служить за деньги и привилегии, а эти…

Президент вспомнил, как совсем недавно стоял на коленях и в глаза ему глядело дуло пистолета. Он мог запросто убить его. Но не убил — убил себя…

Так, может, это не враги, может, это друзья?.. Еще одна карта в колоде власти. Возможно, козырная карта. Возможно, покер.

Президент вспомнил телефон, который ему продиктовал, перед тем как сунуть в рот дуло пистолета и нажать спусковой крючок, тот «пациент». И взял трубку радиотелефона.

Он уже знал, он догадывался, что ему ответят, когда он дозвонится по контактному номеру. Но он ошибся… Ему никто не ответил.

Он набрал цифры второй раз. И вновь услышал длинные гудки… Длинные, длинные, длинные гудки… Неизвестный абонент молчал, хотя, по идее, не должен был.

Возможно, они обрубили концы. Ушли в подполье, после того как он. В общем, после того случая…

Президент положил трубку.

Жаль, очень жаль… Если бы тогда он не поторопился, не стал использовать активные методы допроса. Если бы не передавил..

Раздался зуммер телефона.

— Слушаю, — сказал Президент.

— Вы только что звонили, — сказал незнакомый мужской голос. — Мы нужны вам?

Они просто воспользовались определителем! Опознали его телефон и тут же перезвонили. Все-таки перезвонили!.. — Да, вы нужны мне. Нужны срочно…

Глава 21

Помощник Резидента сидел на табурете, с вытянутой вниз правой рукой, пристегнутой наручниками к ножке.

«Раз на табурете — значит, будут бить, — сразу догадался он. — Потому что на стуле — неудобно, на стуле после первых же ударов отлетает спинка, да и эффект не тот».

Убежать бы отсюда… Но убежать вряд ли удастся. Отсюда — вряд ли… И на Шефа надежды нет. Шеф сюда не сунется. Не имеет права соваться. Да даже если бы мог и даже если бы захотел…

Пойманный Помощник находился в самой охраняемой части казармы — в оружейке, где за сваренной из арматурного железа решеткой стояли в пирамидах автоматы и пулеметы, а на полках рядами строились какие-то ящики.

Против Помощника сидел генерал Крашенинников и уже минут десять о чем-то сам с собой разговаривал.

— Значит, молчать будем? — в который раз спрашивал он.

Помощник не отвечал — копил силы.

— Молчать будешь — убьем. Только не сразу убьем, вначале все равно все узнаем. Как у «языков», взятых за линией фронта. Они тоже вначале молчат, а потом ничего, потом так болтают, что остановить нельзя — и про номера частей, и про командиров, и про численный состав… Только не хочется так. Они-то понятно — враги, а ты вроде свой. После таких допросов, сам понимаешь, в лучшем случае калеками становятся. Или ты сбежать надеешься? Так не выйдет, у нас здесь круче, чем в Бутырке.

Это точно, в Бутырке хоть окна, а здесь только стены. Две составлены, из бетонных, фундаментных блоков, еще одну не разглядеть, ее прикрывают стеллажи и на совесть сваренная решетка оружейки. Последняя стена, возможно, кирпичная, но она ведет в подвальный коридор, где полно вооруженных до зубов бойцов. Единственная дверь в «каземате» — двойная, из пяти-шестимиллиметрового железа, и ведет туда же, в коридор.

Мышеловка!

— Ну что скажешь?..

Пленник ничего не говорил, безразлично глядя перед собой.

— Смелый, да?

Смелость мы, конечно, уважаем. И на тебя зла не держим. За то, что ты нам клизму вставил. Ловко это у тебя получилось… — рассмеялся генерал. — Такое учудил… Они у меня все углы обгадили. Молодец!

Понятно, пытается установить контакт, перейти от политики кнута к прикормке пряником. Значит, скоро, на контрасте, рявкнет.

— Целую часть на горшок посадил! У нас в министерстве как узнали, так чуть животы не порвали. Это кто, говорят, такую противную диверсию учинил?.. Ха-ха-ха…

И вдруг, не меняя выражения лица, не стирая улыбку с губ, наотмашь ударил пленника по лицу открытой ладонью.

— Ну ты будешь говорить? А то я сейчас сюда своих бойцов подошлю. Они на тебя дюже обижены. Будешь?! Помощник молчал.

— Груздев!

— Я.

— Давай ребят сюда.

В комнату вошли три бойца.

— Последний раз спрашиваю!..

Молчание.

— Приступайте.

Бойцы лениво подошли и без замаха, не сильно, но так, что захотелось взвыть в голос, ткнули пленника кулаками в корпус.

— Больно? — участливо спросил один из них.

— М-м…

— Так это еще не больно! Это так, лютики-цветочки.

Ударил еще раз, ударил под дых, так что пленник жадно стал хватать ртом воздух.

— А если ударить еще раз туда же, то больше ты уже не вдохнешь. И все… — пригрозил спецназовец. Но второй раз не ударил.

— Очухался? Вдохнул? Ну тогда получай.

Еще один удар пришелся в спину и обжег, как плетка.

Пока бойцы били вполсилы или даже в треть силы, пока они разминались, баловались. Они не были палачами и не получали от избиения беззащитного человека никакого удовольствия. Они просто выполняли приказ.