Миссионер

Света встретила Андрея, как обычно, новостью. На улице она столкнулась со своим горцем в обществе женщины с детьми — кавказской наружности. Горец так посмотрел на нее, что Света с испугу перебежала на другую сторону улицы.

— Представляешь, врал мне, что холостой, а сам с женой-детьми тут расхаживает!

— Света, ты сейчас от обиды наговоришь грубостей, а потом жалеть будешь. Ни его  жена, ни тем более дети не виноваты, что ты вместе с ним их обманули. Успокойся, пожалуйста. Очень хорошо, что это обнаружилось сейчас, а не через годик, когда ты могла бы ему подарить за его щедрую плату «царевича». Или комнату... или еще чего...

— И ведь предупреждал ты меня, разомлевшую, а не послушала, — уже сквозь слезы подвывала она. — Так хочется верить в хорошее, а все так плохо выходит.

— Что там хорошего было? Объедаловка, пьянки, тряпки — это хорошее, по-твоему? Он подловил тебя на самую дохлую наживку.

— Женщине всегда приятно, когда ее ублажают, исполняют желания, говорят приятные слова...

— Как видишь, брюнеты с югов это хорошо усвоили. Только за этой мишурой — одна ложь.

— Слушай, вот ты мне скажи, почему они такие сильные? Друг за дружку держатся, помогают, а мы, русские, сидим по своим норам в одиночку и друг друга пожираем?

— А что их объединяет? Жажда денег и власти; еще страх. А как они любят хвалиться! До чего у них развито честолюбие! Им проще соврать, чем сознаться, что они ничего особенного из себя не представляют. И ты посмотри, как они агрессивны и жестоки в войне, да и в мирной жизни. И твой «роман» тому свидетельство. Так что мое предложение остается в силе: верни мужа, излечи его от пьянства и люби его — больше, чем себя. А если вы со временем обвенчаетесь, то ваша сов­местная жизнь приобретет новое качество: вы будете друг друга спасать для жизни вечной.

— Ладно, посмотрим...

  Пьянству — бой!

Поздно ночью позвонил Захар. Охрипшим дрожащим голосом сообщил:

— Андрюха, спасай меня, брат... Допился до зеленых бесенят. Во! Прыгают по мне, как блохи.

Он продиктовал свой адрес и со стоном опустил трубку. Андрей взял с собой святую воду, молитвослов, остановил такси и поехал через весь город в Выхино. Открыл ему дверь опухший измятый незнакомец со свалявшейся до войлочного состояния буйной растительностью. Некогда пышущий здоровьем богатырь превратился в обрюзгшего старика с бегающим пугливым взглядом. В комнате по грязному полу катались пустые водочные бутылки. Ряды икон с потухшими лампадами имели несколько зияющих прогалин. Хозяин заметил недоумение Андрея и пояснил:

— Да заложил я их, когда гонорар кончился... Опохмелиться не на что было. Ой, что тут со мной происходит! Не сплю уже больше недели. Лягу, а глаза даже не закрываются. Бесята по мне бегают, верещат, пищат. Ну, это еще ладно — мелочь. А тут ночью сам являлся... сытырашный! Я ему хотел в морду козлиную дать — так попал в Николу-чудотворца, в икону, значит... Доску пополам кулаком расколол. То песни пионерские пою, то матом часами ругаюсь, то отбиваюсь от приказов покончить жизнь. Вот так прямо и приказывают, сволочи, взять нож и воткнуть себе в глаз или сигануть с балкона. Я все ножи уже в мусоропровод сбросил, а окна и двери гвоздями заколотил. Ну, ты че — принес? А?

— Принес. Ложись на кровать.

Андрей сполоснул большую пиалу, налил святой воды и двенадцать раз окропил все иконы, стены, кровать вместе с замершим на ней больным. Потом зажег все лампады и церковные свечи и по молитвослову стал читать молитвы на изгнание бесов, от пьянства, от страстей, гордыни, нераскаянности... Захар сначала возмущался и требовал «стакан», потом затих и глубоко заснул.

Ночью Андрей вспомнил, как недавно у Свято-Данилова монастыря он подавал милостыню монаху с коробом для сбора денег из подмосковного монастыря и тот рассказывал мужчине с дымящейся сигаретой в руке про Высоцкий монастырь в Серпухове. Сказал, что там у чудотворной иконы «Неупиваемая Чаша» исцеляют от пьянства, наркотиков и курения. Тысячи людей исцелила эта икона. Монах рассказал мужчине, как туда доехать, тот аккуратно записал.

Утром больной проснулся и снова затребовал «стакан», ссылаясь на «дрожь плоти и жжение утробы». Андрей налил воды из чайника, капнул туда святой воды, произнес молитву и дал ему выпить.

— Все, хватит стонать и умирать, одевайся.

— Ты что? Убить меня хочешь?

— Наоборот, оживить. Одевайся.

С помощью Андрея Захар с трудом оделся, и они вышли на улицу. На Рязанке Захар увидел ларек с выставкой разнокалиберных бутылок на витрине и попытался выклянчить денег для «поправки пошатнувшегося здоровья», но был водворен крепкой рукой Андрея в тормознувшее такси. Когда шофер услышал, что ехать нужно в Серпухов, он затребовал оплатить дорогу туда сразу, а потом в конечном пункте — столько же за холостой пробег назад: «Я оттуда клиентов не найду!» Андрей вручил деньги, и они помчались вон из Москвы.