Миссис Кеннеди и я

– Я понимаю, это нелегко. Ты ближе всех нас к миссис Кеннеди. Если у нее возникнут вопросы, нужно, чтобы ты мог на них уверенно ответить. Осмотри тело.

Я глубоко вздохнул и вошел в любезно открытую дверь.

На столе под белой простыней лежало тело мистера Кеннеди. Открытым оставалось только лицо, и сперва мне показалось, что он просто спит. В комнате присутствовали Билл Грир, доктор Беркли, советник по военно-воздушным силам генерал Годфри МакХью и другие люди, которых я не узнавал. Ближе всех к телу стоял мужчина в белом халате. Кажется, мне его представили, но это не имело никакого значения.

Врач осторожно приподнял простыню, открывая шею президента, и принялся описывать характер полученных им ран. Разрез в передней части шеи, сделанный во время трахеотомии в госпитале Паркленд, перекрыл выходное отверстие от пули. Удостоверившись, что я все понял, доктор перекатил тело президента на бок и указал на совсем небольшую дырочку в верхней части спины. Это оказалось входное отверстие пули, соответствующее ране в горле.

Перевернув тело на другой бок, он показал еще одну рану в верхней правой части затылка президента. Зрелище было отвратительное, но я продолжал внимательно слушать объяснения. Оказывается, пуля вошла в череп с такой силой, что внутри головы как бы произошел небольшой взрыв. Кости и мозг разлетелись в разные стороны, а кусок кожи с волосами остался на месте, прикрывая зияющую пустоту.

Я не мог не сравнивать то, что видел сейчас, с воспоминаниями о произошедшем всего пару часов назад. Теперь я мог во всех деталях рассмотреть рану на голове: выглядела она так, будто кто-то открыл крышку, зачерпнул мозг ложкой для мороженого и разбрызгал его по машине, миссис Кеннеди и мне самому.

Наблюдать это вживую было просто отвратительно, и я понимал, что никогда этого не забуду.

– Да, доктор, – в конце концов не выдержал я. – Так все и было. Я видел. Я в тот момент был всего в паре метров от президента.

И если бы только я отреагировал чуть быстрее…

Врач понял все правильно и завершил осмотр. Я поблагодарил его и вернулся на семнадцатый этаж, где Пол тут же спросил:

– Чего им надо было?

– Они думают, что миссис Кеннеди когда-нибудь захочет выяснить, какие именно раны президента привели к его смерти. Я в этом сильно сомневаюсь.

Пол кивнул:

– Это уж вряд ли.

Дэйв Пауэрс и Кенни О’Доннелл тем временем съездили в ближайшее похоронное бюро и приобрели там гроб из махагони взамен того, который пришлось сломать, чтобы влезть в самолет. Около трех часов утра нам сказали, что все официальные процедуры окончены и можно возвращаться в Белый дом.

Пока мы организовывали кортеж, члены семьи Кеннеди оставались в больнице. Гроб с телом президента вновь погрузили в машину «Скорой помощи», и миссис Кеннеди с Робертом забрались внутрь. Вел машину агент Грир в сопровождении Келлермана, а я ехал в первой машине сопровождения вместе с сестрой президента Джин Смит, супругой Роберта Кеннеди, секретарем Макнамарой и доктором Уолшем. Пол, доктор Беркли и остальные агенты ехали в замыкающей машине.

Мы прибыли в Белый дом в четыре часа двадцать четыре минуты, нас встретил почетный караул морской пехоты, который промаршировал впереди машины весь путь до северного портика резиденции. Молодые солдаты с военной выправкой держались прекрасно: то, с каким пылом они под покровом ночи отдавали последние почести павшему президенту, вновь заставило меня прослезиться.

Два дня назад мы уехали отсюда вместе с президентом – молодым, полным сил и желания действовать мужчиной, – а теперь везем его домой в гробу.

Из караула вышли несколько носильщиков. Они вытащили гроб из машины и внесли президента в Восточный зал Белого дома, где поместили его на катафалк – точно такой же использовался для похорон Абрахама Линкольна в 1865 году. Вокруг собрались все родственники и близкие, и почетный караул встал на свои места.

Во время церемонии ко мне подошел агент Пол Рандл, с которым мы крепко дружили, и тронул за плечо:

– Клинт? Я могу чем-нибудь помочь?

Я молча мотнул головой. Вряд ли кто-нибудь в целом мире мог помочь мне в тот момент. Боль, страдание, чувство вины, позор… Внутри меня бушевала целая буря, и унять ее был способен лишь я сам.

Миссис Кеннеди с семьей и друзьями проследовала в свои апартаменты на втором этаже, а я отправился в свой кабинет в Картографическом зале и набросал черновик рапорта о происшествии. Затем я удостоверился, что у миссис Кеннеди нет никаких планов на ближайшее время, сел в свою машину и поехал домой, в Арлингтон. На часах было ровно шесть утра.

Мои сыновья, семилетний Крис и двухлетний Кори, все еще спали, но моя жена Гвен встретила меня и утешила, как могла. Я быстро принял душ, побрился, проглотил что-то, не чувствуя вкуса, и вновь поехал в Белый дом. Времени горевать не было. Времени отдыхать – тоже.