Миссис Мэддокс

По вечерам мы давали частные уроки. Я помогала студентам с алгеброй и вычислениями различной сложности; Трэвис обучал всему остальному, но большую часть наших счетов мы оплачивали из денег, которые он зарабатывал за написание рефератов. Незаконная и рискованная работа оплачивалась лучше, да и от старых привычек тяжело отказаться.

Трэвис сделал три быстрых шага в квартиру, а потом остановился. Шаркающий шум заставил уголки моего рта дернутся вверх. Первый снег в этом году, выпавший сантиметров на пять, растаял, превратившись в грязную слякоть на земле, а Трэвис знал, что сегодня утром я убирала, чтобы не заниматься этим после занятий. Он вытер свои ботинки.

— Детка! Ты дома?

— Я дома! — пропела я, стирая палочкой излишек туши с ресниц.

Он постучал в дверь ванной.

— Не входи!

Он застонал.

— Я не видел тебя весь день!

— Ты видел меня три часа назад.

После небольшой паузы, Трэвис постучал в дверь пальцем.

— Я так понимаю, ты готовишь подарок. Полагаю, для меня?

— Нет, для Тотошки.

— Это не хорошо!

Я засмеялась.

— Да, Трэв, это для тебя.

— У меня тоже для тебя кое-что есть, так что поспеши вытащить свою задницу.

— Совершенство требует времени.

— Если бы ты видела себя утром, то понимала бы, что это не так.

Пятнадцать минут спустя я надела через голову красное платье в стиле бэби долл, которое позаимствовала у Америки, а затем пошла в гостиную к Трэвису. Он смотрел телевизор, в одной руке держа пульт, а в другой — бутылку пива. Мой внешний вид не мог состязаться с тем фактом, что он надел галстук. Это было так официально: теперь я повидала все.

Трэвис увидел меня краем глаза и повернулся.

— Сногсшибательно! Я счастливчик, настоящий счастливчик, — сказал он, шагая ко мне и обнимая. Его губы слегка прижались к моим, а затем прошлись по щеке и ниже, по моей шее, до ключицы.

— Ты надел галстук, — тихо сказала я.

Он отстранился и посмотрел вниз.

— Я выгляжу, как идиот?

— Нет. Ты выглядишь… Ох, я предлагаю остаться дома.

Он улыбнулся и гордо поправил галстук.

— Хорошо выглядит, да? — он взял меня за руку. — Звучит чертовски потрясающе, но у нас бронь. Идем.

Он за руку вывел меня из дома, остановившись у двери, чтобы помочь мне с пальто. В феврале было особенно отвратительно: если не было дождя или гололеда, то обязательно шел снег по колено. Трэвис помог мне спуститься по лестнице, следя, чтобы я не подскользнулась на своих шпильках, но, когда мы дошли до тротуара, он поднял меня на руки.

Я схватилась пальцами за его шею, уткнувшись носом прямо под мочку его уха. Он так потрясающе пах. Чем больше я думала об этом, тем больше мне хотелось остаться дома.

Уже через полчаса мы сидели в баре местного итальянского ресторана «Rizoli». Мне пришло в голову, что Трэвис привел меня в ресторан, конкурирующий с рестораном родителей Паркера, но я решила не упоминать об этом. Место было переполнено, но нам повезло найти два свободных места в баре, пока мы ждали свободный столик.

Я отпила из соломинки, и заметила, как нахмурился Трэвис.

— Что не так?

— Я хотел, чтобы сегодняшний вечер был особенным. А с этим рестораном я, так сказать, пролетел.

— Пролетел? Это один из моих любимых ресторанов.

— Да, но это все еще… как-то по-обычному. Я хотел, чтобы наш первый день святого Валентина был, не знаю, особенным, понимаешь? А ты посмотри на всех этих людей: они делают то же самое, что и мы.

— Все не так уж плохо.

Какая-то девушка, перекрикивая десятки разговоров, закричала на всю комнату.

— Мэддокс?

— Давай, — сказал Трэвис, слезая с барного стула. Он протянул мне руку. — Пошли.

— Да ладно тебе, — сказала я, указывая на девушку, — она просто назвала нашу фамилию.

Трэвис улыбнулся, демонстрируя свои ямочки.

— Давай же, Гулька.

Больше ничего не говоря, я встала и взяла его за руку, выходя за ним к машине. Он остановился только для того, чтобы купить еду в окошке для обслуживания машин, а затем двинулся дальше. Проезжая поворот за поворотом, Трэвис направлялся в сторону института.

— Ты же не везешь меня на вечеринку Сиг Тау, правда?

Лицо Трэвиса скривилось в отвращении.

У меня возникла идея, куда мы ехали, еще когда мы были в паре кварталов, но я не была уверена, пока Трэвис не припарковался перед корпусом Бартлена.

— Ты шутишь, да?

— Неа, — сказал он, хлопнул водительской дверцей, а затем оббежал машину, чтобы открыть мою.

Трэвис взял меня за руку, и мы быстро и тихо обошли здание сзади.

— Нет, — сказала я, глядя в открытое окно подвала.

Не успела я возразить еще что-нибудь, Трэвис уже присел и спрыгнул вниз.

— Ну же, Голубка!

Снег все еще лежал на земле. Я стала бы мокрой и замерзшей, и у меня мгновенно испортилось бы настроение.

— Ни за что!

Руки Трэвиса в темноте подвала выглядели, как когти кошки под дверью.

— Это будет как в старые добрые времена!

— Нет значит нет, Трэвис. Нет, черт возьми.

— Мне здесь одиноко.

— Это ужасная идея.

— Ты испортишь весь мой план!

— Ты с ума сошел! Это даже не мое платье, и ты просишь меня его испортить!

— Ну да, для этого рановато.

Я слышала, что он пытался не засмеяться. Я скрестила руки. После долгой паузы, тихий и отчаянный голос Трэвиса разнесся из окна.