Мистер Кэвендиш, я полагаю..

– Он поддакивает ей несколько минут, – продолжала Амелия, – потому что знает, как ей нравится, когда её слушают, но затем он чаще всего только качает головой и уходит. Я думаю, что он более счастлив вдали от дома, когда гуляет со своими собаками.

– Собаками?

– У него их двадцать пять.

– Вот те на!

Она сделала гримасу.

– Мы всё пытаемся убедить его, что их слишком много, но он настаивает, что любой мужчина с пятью дочерьми заслуживает в пять раз больше собак.

Он попытался подавить образ в своём воображении.

– Пожалуйста, скажи мне, что ни одна не включена в твоё приданое.

– Вы должны проверить, – сказала она, а глаза заискрились озорством. – Я никогда не видела соглашения о помолвке.

Его глаза удерживали её в течение долго тянущегося мгновения, затем он сказал:

– Это значит, нет.

Но она удерживала озадаченное выражение на лице довольно долго, что заставило его добавить:

– Я надеюсь.

Она засмеялась:

– Он не перенесёт расставания с ними. Меня, я думаю, он будет счастлив сбыть с рук, но своих собак … Никогда. – А затем:

– Ваши родители хорошо ладили?

Он почувствовал, как мрачнеет, и в голове снова заколотило.

– Нет.

Она какое–то время наблюдала за его лицом, и он не был уверен, что хотел бы знать о том, что она видела там, потому что в её глазах было почти сострадание, когда она заговорила с ним:

– Сожалею.

– Не надо, – сказал он отрывисто. – Это прошло, и они мертвы, и теперь ничего не поделаешь с этим.

– Но… – Она остановилась, на её глаза набежала грусть. – Не имеет значения.

Он ничего не хотел говорить ей. Он никогда и ни с кем не обсуждал своих родителей, даже с Гарри, а тот был свидетелем всего этого. Но Амелия сидела там так тихо, с выражением такого понимания на лице… даже притом, что… хорошо, она не могла, возможно, понять, не с её замечательной, скучной и традиционной семьёй. Но что–то было в её глазах, что–то тёплое, и казалось, будто она уже знала его, как будто она знала его всегда и просто ждала его, чтобы он узнал её.

– Мой отец ненавидел мою мать, – слова слетели с его губ прежде, чем он даже понял, что он произнёс их.

Её глаза расширились, но она промолчала.

– Он ненавидел всё, что она олицетворяла. Она была незнатного происхождения, ты же знаешь.

Она кивнула. Конечно, она знала. Все знали. Никого это, казалось, не слишком волновало, но все знали, что новая герцогиня родилась даже без единого родственника с титулом.

Титул. Сейчас это было ценностью. Его отец потратил всю свою жизнь, поклоняясь алтарю своего собственного класса – аристократии, а теперь оказалось, что он действительно вообще никогда не был герцогом. Не был, если у родителей мистера Одли было желание связать себя брачными узами.

– Уиндхем? – сказала она мягко.

Его голова дёрнулась к ней. Он, должно быть, задумался о своём.

–Томас, – напомнил он ей.

Слабый румянец распространился по её щекам. Не смущения, он понял, а удовольствия. Мысль согрела его глубоко внутри и затем ещё глубже, в небольшом уголке его сердца, бездействовавшем в течение многих лет.

–Томас, – шёпотом сказала она.

Этого было достаточно, чтобы заставить его захотеть сказать больше:

–Он женился на ней прежде, чем получил титул, – объяснил он. – Ещё тогда, когда он был третьим сыном.

– Один из его братьев утонул, не так ли?

Ах да, любимый Джон, который мог произвести на свет законного или незаконного сына.

– Второй сын, да? – спокойно спросила Амелия.

Томас кивнул, потому что не было ничего иного, что он мог бы сделать. Он не собирался говорить ей о том, что выяснилось днём ранее. Боже мой, это безумие. Менее двадцати четырёх часов назад он с удовольствием целовал её в саду, думая, что наконец–то пришло время сделать её своей герцогиней, а теперь он даже не знал, кто же он такой.

– Джон, – он вынудил себя сказать. – Он был любимчиком моей бабушки. Его судно затонуло в Ирландском море. А затем, год спустя, лихорадка унесла старого герцога и его старшего сына… обоих в течение недели… и внезапно мой отец стал наследником.

– Это, должно быть, было неожиданностью, – пробормотала она.

– Действительно. Никто не предполагал, что он станет герцогом. У него было три возможности: армия, духовенство, или брак с наследницей, – Томас грубо рассмеялся.

– Я даже не могу представить, что кто–то удивился, когда он выбрал выгодную партию. А что касается моей матери… это самая забавная часть. Ее семья тоже была разочарована. Даже больше.

Она отпрянула, робкое удивление окрасило её лицо.

– Несмотря на то, что они породнились с Уиндхемами?

– Они были дико богаты, – объяснил Томас. – Фабрики её отца были разбросаны по всему Северу (прим. перевод. Имеются в виду Северные графства Англии, севернее Йоркшира и Ланкашира включительно.). Она была его единственным ребёнком. Они определённо полагали, что могли купить ей титул. В то время, у моего отца его не было. Только маленькая надежда на наследство.

– Что случилось?

Он пожал плечами.