Мистер Кэвендиш, я полагаю..

– Продолжить это? – эхом отозвалась она.

Он снова принялся целовать ее.

– Я не такой грубиян. Я имел в виду ухаживание. В широком смысле этого слова.

Несколько раз она открывала и закрывала рот, и в итоге ее губы сложились в подобие улыбки.

– Но это было бы жестоко, – промурлыкала она.

– Жестоко? – переспросил он.

– Ммм. Не продолжить это.

– Он качнулся вперед. Всего на чуть–чуть, но этого хватило, чтобы исторгнуть удивленный возглас из ее груди.

Он уткнулся носом в выемку на ее горле и почувствовал, как участился ее пульс.

– Начать что–то и не закончить – это ведь неправильно, верно?

– Верно, – голос почти не слушался ее, дыхание сбивалось.

И он продолжил. Он любил ее всем своим телом, так же как любил всем сердцем. И когда, наконец, он почувствовал дрожь ее желания, достигшего апогея, он излился в нее с мощью, оставившей его опустошенным, обессиленным… и всемогущим.

Возможно, это был и не лучший способ соблазнить любимую женщину, но это было воистину прекрасно.

Глава двадцать вторая

В конце концов, Томас сделал то, что было правильным.

Ну, почти.

Амелия ждала, что он встретится с ее отцом на следующий день и официально попросит ее руки. Вместо этого, он снова обратился к ней с просьбой передать его письмо и кольцо, и добавил, что увидится с ней в Англии через две недели.

Он сказал, что любит ее. Он любил ее много больше, чем мог выразить словами, но ему нужно было вернуться, чтобы обрести себя.

Амелия понимала это.

Так и получилось, что только спустя почти три недели, когда она сидела в компании своей матери, четырех сестер и двух собак ее отца в гостиной Берджес Парка, в дверях появился дворецкий и объявил:

– Мистер Томас Кэвендиш, миледи.

– Кто? – тут же переспросила леди Кроуленд.

– Это Уиндхем! – прошипела Элизабет.

– Он уже не Уиндхем, – поправила Милли.

Амелия уткнулась в книгу, которую держала в руках – ужасное пособие по этикету, которое ее мать назвала «улучшенным», – и улыбнулась.

– Почему, ради всего святого, он решил нанести нам визит? – спросила леди Кроуленд.

– Возможно, он все еще помолвлен с Амелией, – предположила Милли.

Ее мать оглянулась на нее с выражением нескрываемого ужаса на лице.

– Мы не знаем точно?

– Думаю, нет, – отозвалась Милли.

Амелия не отрывала свой взгляд от книги.

– Амелия, – резко позвала леди Кроуленд. – Твоя помолвка еще действительна?

Амелия уклончиво пожала плечами, но поскольку этого было явно недостаточно для ее матери, она все же вымолвила:

– Я не уверена.

– Разве так бывает? – удивилась Милли.

– Я не разрывала помолвку, – сказала Амелия.

– А он?

– Ммм… – Амелия выдержала паузу, не зная, к кому лучше обратиться с ответом, поскольку вопрос был задан одновременно с пяти сторон. В итоге она выбрала леди Кроуленд и, повернувшись к ней, произнесла:

– Нет. Не официально.

– Как все запуталось, – ее мать в расстройстве прижала руку к виску. – Тебе следует покончить с этим. Он не откажется, он слишком джентльмен для этого. Но, разумеется, он не ждет, что ты теперь выйдешь за него замуж.

Амелия закусила губу.

– Скорее всего, он здесь для того, чтобы предоставить тебе возможность вернуть ему слово. Да, должно быть именно так, – леди Кроуленд повернулась к дворецкому. – Пригласите его, Гренвилл. А все остальные, – она махнула рукой в сторону своих дочерей, стараясь охватить их всех (что на самом деле было совсем непросто, так как девушки рассредоточились по разным углам гостиной). – Мы все поприветствуем его, а затем вежливо извинимся и оставим их одних.

– Массовое бегство считается признаком вежливости? – поинтересовалась Милли.

Леди Кроуленд строго взглянула на нее, затем перевела взор на Амелию и воскликнула.

– О! Наверное, будет правильнее, чтобы ваш отец тоже присутствовал при этом.

– Полагаю, да, – согласилась Амелия, все обдумав и чувствуя себя теперь совершенно спокойно. – Полагаю, так действительно будет лучше.

– Милли, – решительно сказала леди Кроуленд, – пойди, позови вашего отца.

Милли возмутилась:

– Но я не могу уйти отсюда прямо сейчас.

У леди Кроуленд вырвался страдальческий вздох. – О, ради всего святого, за что мне все это? – Она повернулась к Элизабет.

– Нет–нет, – тут же отозвалась та, – я не хочу пропустить самое интересное.

– Вы обе, – леди Кроуленд обратилась к младшим дочерям, – немедленно найдите отца, и никаких возражений, – она снова прижала руку к виску. – Уверена, у меня начинается мигрень.

Когда посланницы не спеша начали подниматься, она резко добавила:

– Здесь не на что смотреть! Уиндхем…

– Кэвендиш, – поправила ее Милли.

Леди Кроуленд закатила глаза.

– Кто бы мог подумать? Потерянный кузен, право слово. – И тут же, словно и не прерывала только что свою мысль, велела младшим: – Да ступайте же, наконец!

Они ушли, успев, правда, столкнуться с Томасом, как раз появившимся в дверях. Он держал в руках большой плоский пакет, который, с согласия леди Кроуленд, сразу же поставил у стены.

– Леди Кроуленд, – он отвесил глубокий поклон.

Амелия почувствовала, как локоток Элизабет уперся ей в ребра.

– Он не выглядит разоренным, – прошептала Элизабет. – Разве он не потерял все?