Мистер Кон исследует "русский дух"

Если либеральному Западу Ганс Кон советует "не краснеть" и не тратить сил и средств на возмещение за причиненное колониальным народам "воображаемое зло", то, напротив, освобождающимся от империалистического рабства народам Востока (а неизбежность их освобождения ясна даже Гансу Кону) он рекомендует не слушать "коммунистической пропаганды" и идти по западному пути. Именно Запад, уверяет он, показал на своем примере, как можно построить свободное общество, устранить социальные конфликты, ликвидировать отсталость и нищету.

"Случилось то, — заявляет Кон, — чего не ожидал Маркс. В первую половину XX столетия Западное общество разрешило свою самую неотложную проблему, которая казалась неразрешимой в XIX веке… В передовых Западных странах — США, Британии, Скандинавии, Нидерландах и ФРГ рабочий уже не чувствует себя простым объектом эксплуатации, он осознал, что и он приобрел решающий голос в определении своей жизни и национальной судьбы. Редко происходили в истории более быстрые и более радикальные изменения в положении и экономическом благосостоянии, чем те, которые произошли в условиях жизни рабочего класса в начале XX века и полвека спустя. Западные социалистические и рабочие партии признали это и отказались от отжившей марксистской идеологии, как вступившей с существующей реальностью в явный и совершенный конфликт… Тот бунт, на который возлагали надежды Маркс и Ленин, не произошел. Вместо этого пролетарии были интегрированы и включены в Западное общество. В 1950-х годах ни одной из передовых стран Западного содружества не грозит революция или классовая война"[51].

Несомненно, жизненный уровень рабочего класса в некоторых высокоразвитых капиталистических странах за последний век изменился. Рабочий трудится не 12–15 часов, как это было в эпоху Маркса, а 7—10 часов, в ряде случаев он получает временное пособие — по безработице, страховое пособие — в случае увечья, пенсию — после того, как отработает на капиталиста несколько десятков лет.

Но, во-первых, все это не дар, а завоевание, стоившее рабочему классу огромных жертв и усилий. Сколько конфликтов, забастовок, вооруженных столкновений можно обнаружить в истории "образцовых" западных демократий за минувший век, и не походила ли прославляемая профессором "интеграция" на непрерывную, иногда бескровную, иногда кровавую войну? Вспомним хотя бы совсем недавнюю всеобщую забастовку в Бельгии, этой "образцовой" западной стране, которой "не грозила", согласно Кону, классовая война. А сколько конфликтов, столкновений предстоит еще выдержать рабочему классу Запада, чтобы не потерять то, что он сумел завоевать?

Далее, хотя рабочий класс в отдельных странах добился в упорной борьбе удовлетворения ряда своих насущных требований, гнет капитала не только не исчез, он стал еще более нестерпимым с тех пор, как капитализм перерос в государственно-монополистический капитализм. Соединив в единый механизм силу монополий с силой государства, современный капитализм в новых формах, прежде всего путем интенсификации труда, неизмеримо усилил эксплуатацию рабочего класса, ускорил процесс разорения широких крестьянских масс[52].

Такой же реальностью, как и в эпоху Маркса, остается и раскол западных буржуазных наций на две нации. Вот как выглядела, к примеру, социальная структура Англии в пятидесятых годах XX (а не XIX!) века, по свидетельству тех самых реформистов, которые на всех перекрестках кричат, что "отжившая марксистская идеология вступила с существующей реальностью в явный и совершенный конфликт". В обращении английской лейбористской партии под названием "К равенству" говорится: "Как в хозяйственном, так и в общественном отношении мы представляем "две нации". Почти половина населения владеет одними только личными вещами и предметами домашнего обихода, зато один процент населения обладает, примерно, половиной всей частной собственности. Но и этим контрастом еще не вполне передана растущая концентрация богатств. Об этом говорит хотя бы такой пример: ¹

/₄ часть нашей частной собственности состоит из больших состояний по 50 тысяч и более фунтов стерлингов, и этой собственностью распоряжается всего 0,2 английского народа"[53].