Мистер Рипли под землей

— К северу от Мехико. Название деревни я вам сказать не могу. Это слишком длинное ацтекское слово, мне его не выговорить. Ха-ха-ха.

— Мы хотим найти уголок, не испорченный цивилизацией. Мы — это мой муж Зах и двое наших детей.

— Попробуйте Пуэрто Валларта, — посоветовал Том. Тут его спас Эд, поманивший его из своего угла. — Прошу простить, — сказал он, поднимаясь с белой меренги.

Эд сказал, что пора сматываться. Том был с ним согласен. Джефф плавно скользил среди гостей, бросая тут и там реплики и одаривая собеседников непринужденной улыбкой. Безупречные манеры, подумал Том. Молодые и не очень молодые люди следили взглядом за Томом. Возможно, они не решались подойти; а может быть, и не стремились.

— Ну что, уходим? — спросил Том, когда Джефф присоединился к ним.

Том считал, что перед уходом надо непременно познакомиться с хозяином. За тот час, что они здесь провели, им это не удалось. Майкл оказался невысоким мужчиной в медвежьей парке со свисающим сзади капюшоном. Его черные волосы были острижены “под ежик”.

— Дерватт, вы были самой крупной жемчужиной в моем сегодняшнем ожерелье! Я просто не могу выразить, как я рад и как благодарен этим старым…

Конец фразы потонул в окружающем гаме. Обмен рукопожатиями, и наконец дверь за ними закрылась.

— Уф, — произнес Джефф, когда они спустились на два пролета, и закончил шепотом: — Мы пошли на эту вечеринку только потому, что здесь нет людей, сколько-нибудь значительных.

— И вместе с тем, они значат немало, — отозвался Эд. — Это Публика. Так что еще с одним успехом тебя, Том!

Том не стал спорить. Пускай считают вечер успешным, если хотят, — ведь и правда, бороду ему не оторвали.

Они высадили Эда из такси на каком-то перекрестке.

Утром Том позавтракал в постели. Джефф решил, что это послужит ему хоть небольшой компенсацией за неудобства, причиняемые бородой во время еды. Затем Джефф вышел купить какие-то фотопринадлежности, сказав, что к половине одиннадцатого вернется, но проводить Тома в Вест-Кенсингтон на автобус не сможет. В одиннадцать Том прошел в ванную и принялся осторожно отклеивать марлю с бородой.

Зазвонил телефон.

Сначала Том не хотел подходить. Но не будет ли это выглядеть подозрительно? Как будто он прячется от людей.

Собравшись с духом на случай, если это Уэбстер, Том произнес голосом Дерватта:

— Алло? Я слушаю.

— Могу я поговорить с мистером Константом?.. Или это вы, мистер Дерватт?.. Очень хорошо. Это инспектор Уэбстер. Каковы ваши планы, мистер Дерватт? — поинтересовался инспектор своим обычным обходительным тоном.

Для инспектора у Тома не было определенных планов.

— Где-то на этой неделе возвращаюсь в Мексику, к своим соляным копям, — хмыкнул он. — И к спокойствию.

— Не могли бы вы позвонить мне перед отъездом? — Уэбстер дал номер полицейского управления и свой добавочный, и Том записал их.

Вернулся Джефф. Том уже собирался выходить. Ему не терпелось поскорее уехать. Попрощались они кратко, Том — так даже небрежно. Но каждый из них знал, что его благополучие зависит от другого.

— Счастливо. Храни тебя…

— Счастливо.

К черту Уэбстера.

Вскоре Том уже был пристегнут ремнями внутри кокона аэроплана, в синтетической атмосфере с улыбающимися стюардессами, дурацкими желто-белыми карточками, которые надо было заполнять, и в неприятном соседстве с пиджачными нарами, толкавшими его своими локтями и заставлявшими его отстраняться. Он пожалел, что не летит первым классом.

Придется ли ему отчитываться перед кем-нибудь, где именно был Том Рипли в Париже, — в частности, прошлой ночью? У Тома был друг, готовый подтвердить все, о чем его попросят, но Тому не хотелось расширять круг вовлеченных в это дело людей — их и так было слишком много. Самолет тронулся с места и, задрав нос, взмыл вверх. Какая тоска, подумал Том, нестись вперед со скоростью нескольких сотен миль в час, почти ничего не слыша и заставляя людей внизу страдать от грохота. Том предпочитал поезда. Особенно скорые поезда дальнего следования, не делавшие промежуточных остановок между Парижем и конечным пунктом и пролетавшие по ровным рельсам мимо Мелёна с такой скоростью, что невозможно было прочитать французские и итальянские надписи на вагонах. Однажды Том решил было переехать через железнодорожное полотно там, где это было запрещено. Пути были свободны, стояла тишина. Он решил все же не рисковать, и секунд пятнадцать спустя два сверкающих хромовым покрытием состава пронеслись навстречу друг другу, как исчадие ада. Том представил себе, как они сплющивают в лепешку его машину и растаскивают в разные стороны чемоданы и исковерканные куски его тела. Даже сейчас, вспоминая об этом среди облаков, он поежился. Одно радовало Тома: миссис Мёрчисон в самолете не было. Он проверил это перед посадкой.

21