Мистер вор

Ким едва успел отскочить в сторону, когда тот сорвал штору, чтобы отереть лезвие. Глаза Джона на секунду удивленно расширились. Он беззвучно замахнулся, но меч рассек пустоту. Слишком громким звоном в этой тишине осыпалось разбитое оконное стекло. Крупный осколок полоснул мужчину по губе, и тот зарычал в гневе.

– Мальчишка мой! – рявкнул он в пустоту и был услышан.

Ким пролетел два этажа и только чудом не сломал себе шею. Не останавливая прыжок, он перекатился через плечо и в следующую секунду уже бежал к забору. В поместье за его спиной, одно за одним вспыхивали окна, бесшумно выходили в погоню люди «Красного рукава».

Ким успел перемахнуть через забор, когда о каменную кладку звякнуло лезвие метательного ножа. Метили по ногам, значит, хотели взять живым. Неизвестно, что было хуже.

Небо, весь день набухавшее дождем, выплеснуло на землю потоки воды. Дождь стал непроглядной стеной, в которой без труда можно было потеряться. И оставалось лишь гадать, спасение это или проклятье.

Ким вилял по узким коридорам улочек, стараясь уйти как можно дальше от поместья. Но в этом буйстве непогоды, он, похоже, совсем потерял направление. И когда за очередным поворотом вновь вырос силуэт дома Валиэста, вор несдержанно выругался.

Как будто откликаясь на его проклятия, из пелены дождя выскочило две тени, и парень в последний момент успел отклонить, чтобы не быть проткнутым мечом.

Еще один выпад – лезвие лизнуло ребра, но прошло вскользь, оставив только неопасную царапину. В отчаянной попытке вор метнулся на нападающих. Те замешкались, не ожидая атаки, и Киму удалось проскочить между ними и вырваться к основной улице.

Еще один поворот, и новая двойка нападающих выскочила наперерез. Вор, не останавливаясь, швырнул в них сумку. Понадеялся, что сможет отвлечь и даже не успел пожалеть о выброшенном вместе с рюкзаком заказе. Он развернулся, но не успел скрыться за стеной дома. Полыхнула вспышка, на мгновенье высвечивая бегущую фигуру, и бок опалило тысячью метких уколов. Ким взвыл. Куртка, и без того мокрая от дождя, теперь набухла горячей кровью. Но парень продолжил бежать. Трясущейся рукой он достал капсулу «холодка» и застонал, чувствуя, как заморозка тушит пожар раны.

Ослепленный болью, вор несся по улице, уже не пытаясь петлять или прятаться. Где-то впереди, словно маяк, горел фонарь. Ким бросился через улицу, словно издалека слыша выстрелы. Он почти уже пересек дорогу, когда совсем близко прогремел очередной взрыв. Боль полоснула по ногам, и мир потускнел.

Не было сил ни кричать, ни звать на помощь. Он не мог даже пошевелиться, чувствуя, как невыносимая боль разрывает его изнутри. Капли дождя, высвеченные фонарем, скатывались по его щекам, будто слезы, но вор не плакал. В этом безумстве прошла вечность. Вот свет над головой померк. Ким не видел – ощущал, как кто-то склонился над ним. Чувствовал на себе любопытный, встревоженный взгляд.

Юноша, это, а это безусловно, был парень, его ровесник, а может, чуть старше, замахнулся над ним. Ким в последней попытке перехватил руку и, что есть силы, сжал, запоздало чувствуя, как сковывает холодом отсеченную ногу.

Сознание поплыло, хватка ослабла. А затем Ким умер.

Умер по-настоящему, не зная еще, что ему суждено очнуться в новой жизни спустя три дня. Он навсегда запомнил тот ужас за секунду до смерти, ужас, который никогда больше не покинет его.

***

Смерть вернулась сегодня.

Хлопнула дверь, вырывая его из воспоминаний. И Люциус ледяным голосом произнес:

– Риви погиб.

Карсвен, пошатываясь, зашел в комнату и тяжело опустился на стул. Он прерывисто дышал, а по бледному, словно утренний туман, лицу крупными каплями катился пот. Вещи были залиты кровью. Не его кровью.

– Чушь, – дрогнувшим голосом ответил Ким. Он еще не верил. Не хотел верить.

Вор вызвал Связного через «Мирок», на экране замерцала иконка диалога, а в колонках зазвучали гудки. Они разносились, набатом разрезая мертвую тишину лаборатории. Абсолютно пустой, безнадежный звон.

– Риви мертв, – жестко повторил Лютик. Слова вырывались с придыханием, будто другу было тяжело дышать.

Гудки оборвались.

– Как? – отсутствующим, пустым голосом спросил вор, но ответа не получил. Люциус молчал, как будто это могло что-то изменить.

Чуда не произошло.

Осознание этого накрыло резко и неожиданно. Вот только сейчас они сидели в уютной комнате, но мгновение – и парень почувствовал себя на вершине небоскреба, готовый вот-вот сорваться вниз. Стало очень холодно и пусто, как будто исчезли стены, а вместе с ними растворилось и понятие «дом».

Ким не уследил момента, когда по лицу покатились слезы. Он смахнул соленые капли, как будто они были случайными. А после расплакался. Он плакал, как маленький ребенок, спрятав лицо в ладони, но без единого стона или всхлипа. Не желая принимать, что не может что-либо изменить.

Друг молча смотрел на него. Смотрел с болью, сожалением и… страхом. Не решаясь утешить. Зная, что не может помочь.

Пустоту комнаты надорвал звонок. Лютик откликнулся на вызов, на экране появился Мистер Джонс.