Мистерия Сириуса

Похоже, что Гильгамеш говорит своему перепуганному слуге (последний в тексте характеризуется как «охваченный ужасом») о том, что никто не умрет за него и «лодка с грузом не утонет». Затем этот слуга снова ужасается предстоящему плаванию и описывает свою предполагаемую беседу с матерью героя «после того, как ладья была затоплена»… Начиная же со слов «Давай-ка твердо встанем здесь…», снова говорит Гильгамеш.

Выражение «все живое» (или — в ином переводе — «те, кто выходят из лона»), примененное к экипажу маганской ладьи, судя по всему, имеет в виду детей богини Нинту (также известной под именами Нинмах, Нинхурсаг и Ки — «Земля»). Как и странное упоминание о зубах, оно подразумевает детей богини земли, рождающихся из ее лона. Ки, богиня земли (в шумерском языке слово «ки» значит «земля»), — это также Нинту, или богиня-мать. (Нинмах значит «великая богиня», а Нинхурсаг — «богиня холма». Ее сын насыпал холм — хурсаг, — от которого богиня и получила свое имя в честь одного из важных мифологических событий. В Египте Анубиса называли, в частности, «Анубисом холма», о чем речь еще будет впереди. Пока же я только хочу заметить, что по-шумерски это имя звучало бы как Анпухурсаг.)

В богине земли как матери всего живого можно увидеть объяснение сюжета о воинах, рождающихся из посеянных зубов дракона, а равно и объяснение эпизода с Дев-калионом, греческим Ноем, который бросал через голову «кости Земли» — камни, становившиеся людьми. (А зубы — это, вообще говоря, тоже кости.)

Есть и другие параллели между историей Ясона и историей Девкалиона. Ковчег Ноя также, по сути дела, идентичен с ковчегом Девкалиона: оба они — волшебные корабли, в которых плывут «те, кто выходят из лона», заселяя Землю после Потопа. Оба ковчега, и особенно Девкалионов, связаны с кораблем «Арго». (Как известно каждому, кто знаком с полным текстом Эпоса о Гильгамеше, образ «Ноева ковчега» возник на Ближнем Востоке задолго до того, как зародился еврейский народ и появилось имя «Ной». Это были ковчеги Зиусудры и Утнапиштима, ставшие неотъемлемой частью культурной среды Древнего Двуречья.) Что же касается ковчега Девкалиона, то он причалил к горе возле священной рощи оракула в Додоне, из которой «Арго» получил свой управляющий кибернетический брус. Наконец, сам миф о Потопе и о ковчеге (содержащем нечто вроде «архетипов» всех живых существ, «каждой твари по паре», причем от греческого слова «архе» впоследствии произошло английское «ark» — «ковчег») восходит к шумерской эпохе, если не к более древним временам. Именно из этого источника вышли и еврейский Ной, и греческий Девкалион. Мифы о них представляют собой поздние версии значительно более древней истории, возникшей много тысяч лет назад, когда не существовало еще ни греков, ни евреев. (Те, кого заинтересует происхождение греческой и еврейской культур, могут обратиться к блестящей книге профессора Сайруса Гордона «Общие истоки греческой и еврейской цивилизаций».[186])

Главная цель моих рассуждений — показать, что мотив пятидесяти героев в одной лодке не появился вместе с мифом об аргонавтах; он существовал уже в Шумере, дополняя мотив «пятидесяти великих богов». Пятьдесят героев, плывущих в «маганской лодке», — это «те, кто выходит из лона», то есть, по сути дела, дети богини Нинту. Как и Ануннаки, они обычно сидят. Со своей стороны, Ануннаки — дети Ана и его супруги Ки, или Нинту. Другими словами, пятьдесят героев — это двойники небесных Ануннаков. Очевидно, таким образом, что количество и тех, и других вовсе не случайно. Древние, вне всякого сомнения, придавали числу 50 исключительно важное значение.

Это число фигурирует также в сказании «Гильгамеш, Энкиду и подземный мир». В этом сказании Гильгамеш надевает на себя доспехи, весящие «пятьдесят мин». И здесь у Гильгамеша — пятьдесят спутников, которые в поздней вавилонской версии исчезают. По-видимому, символика числа 50 к этому времени оказалась забытой.

В своей монографии «Шумеры» Крамер подчеркивает,[187] что священное оружие — булава с пятьюдесятью головами — использовалась, начиная с правления царя Гудеа (около 2400 г. до н. э.).

Если мы ненадолго вернемся к загадочному «хурсагу» древних шумеров, этому странному «холму», то обнаружим, что богиня холмов Нинхурсаг и богиня-мать Нинту — это одно и то же божество. Интересно, что по-египетски слово «ту» значит «холм»; соединив шумерское слово «нин» («богиня») с египетским «ту» («холм»), мы и получим «богиню холмов».

На этом наше исследование, однако, не завершается. Египетская форма имени «Гор» (сын Исиды и Осириса) — Херу, и египтяне нередко говорили: Херуса-чжой-то (Гор-сын-такого-то). Не исключено, что странное и загадочное слово хурсаг произошло от египетского выражения Херу-са-Агга (Гор-сын-Агги). Агга — это одно из имен Анубиса. А с «Анубисом холма» мы уже знакомы. Более того, древнейшая форма шумерского слова «хурсаг» — «хурсагга», и соответственно имя богини звучало как Нинхурсагга.