Мистическая история Ивового городка

Девушка протерла лоб, на котором выступил пот, и достала из кармана штанов небольшой нож. Она потянулась к лицу отца, до блеска заточенное лезвие ножа блеснуло, в свете поднявшейся над ними луны. На секунду она помедлила, но, быстро отбросив все сомнения, одним резким движением, срезала кусочек плоти с его щеки. Его тело уже остыло, но процесс окоченения еще не начался. Холод плоти отрезвил ее еще сильнее, и она без раздумий поднялась на ноги и подошла к месту, где лежал мужчина во время ритуала. Бросив кусок плоти в это место, она достала сосуд и вылила половину из него туда же. Послышалось шипение, и персть вспенилась, а после исчезла, впитавшись в землю. Она закупорила сосуд с остатком жидкости и убрала его.

Она то и дело сама себя одергивала от промедлений, не позволяла мыслям отвлекать себя или, того хуже, отобрать решимость. Водрузив мешок с прахом себе на спину, она взяла веревки носилок в руки, перекинула через плечи и, без оглядки, двинулась по своему пути.

Дорога была дальней и трудной. Лесные тропы сменяли заболоченные низины, покатые каменистые спуски, ухабы, равнины и поля. В какой-то момент пришлось остановиться и перевязать тело отца к носилкам, так как веревки расслабились от тряски. Тогда она и обнаружила, что окоченение уже началось. По ночному небу плыли облака то, заслоняя собой луну, то вновь позволяя ей освещать дорогу. Под ногами шуршала трава, и хрустел обезвоженный грунт, хлюпали топи и шумно разлетались камни. Изредка можно было слышать шорох ночного зверька или скрипящие звуки сверчков.

Золото звезд скрылось в недрах небес, а луна стремительно опускалась к полосе горизонта, когда вдалеке, за лесом, показалась острая вершина скалы. Легкая улыбка тронула уголки ее губ, обозначавшая не радость, а облегчение – она близка к своей цели. Ни много ни мало, через полчаса хода путница выходила из леса к подножию скалы.

Ее глазам открылась фантастическая красота храма, который вырастал из могущественных скалистых пород. Узоры, изображение ликов богов, рунические письмена, которыми были украшены и исписаны массивные колонны и рельефы, были выполнены со столь филигранной и математически точной задумкой, что никто иной, кроме самих богов не способен был бы создать этот храм! На фронтоне, водруженном на массивные колонны, можно было лицезреть богиню окруженную мертвыми душами. В двух эдикулах, по обе стороны лестницы, ведущей к входу в храм, стояли две воительницы, словно в любой момент были готовы сразить незваного путника. Скульптуры воительниц в канефорах также стояли на страже священного места, и поддерживали узорчатые карнизы. Массивные балюстрады украшали лестничный подъем, возделанный из скалы и углубляющийся внутрь. По обе стороны огромного размера врат суровым взглядом встречали прихожан гермы, вооруженные кинжалами. Врата украшал величественный иггдрасиль – исполинское древо, давно сокрытое от людских глаз, но подарившее знание о том, как выглядит вселенная. Врата эти открывались только тому, кому суждено ступить в этот храм, и как жаль, что они открылись ее отцу. Девушка оглянулась на бездыханное, синюшное тело.

Любой, кто увидел бы этот храм, не скоро смог бы справиться с восхищением и неспособностью понять божественное величие. В этот день ей было дано увидеть этот храм второй раз! И этот раз станет для нее последним, но она пака еще не знала этого. Девушка сбросила весь груз со своих плеч и осталась стоять, и смотреть, дрожа всем телом, сама того не замечая. Она обводила взглядом каждую руну и фреску. Из глаз непроизвольно выступили слезы.

– Такк фирир. – Промолвила она, приклонила колено и склонила голову, положив руку на сердце, перед храмом и его богиней. Она благодарила богиню за то, что та написала ей на судьбе снова оказаться здесь.

К ступеням, которые вели в храм, она смогла подойти лишь, когда лучи солнца уже пробились за горизонт и осветили утренний небосвод. Пройдя по ним со своей ношей, она предстала перед вратами. Взгляды воительниц на гермах пронзали ее, и она не решалась смотреть на них.

– Комду сэль! – Воскликнула она, приветствуя воительниц.

И в это же мгновение ощутила, что теперь ее не гнетет потусторонний взор. Она подняла голову и увидела, что взгляды стражей устремлены вдаль. Не раздумывая, она навалилась на врата, и они поддались, пропуская ее внутрь храма.

Она прошла по узкой галерее, покрытой руническими заклинаниями, в не широкую, но невообразимо длинную залу, конца которой не было видно, с ледяными, холодно-серого цвета, голыми скалистыми стенами. Здесь не было красоты фасада или письменностей, а также окон или расщелин которые пропускали бы свет. Ни глазам было дано смотреть, а сознанию, которому было дозволено видеть и провести ее. Она знала, что ей нужно идти вперед, не ждать, не оглядываться, а только идти, и идти. И она шла. Шорох носилки с телом отца, и звук ее шагов отражались от стен и разносились эхом по всему храму.