Мистическая Москва. Тайна дома на набережной

– Не хочу читать вам нотации, да вообще дело не мое, но… Мне вас жаль. Не всегда привитые с детства истины приносят пользу. Чаще всего они только мешают.

– Я знаю, – тихо сказал Шварц-старший. – И часто себе то же самое говорю. Но продолжаю поступать так же.

– Не продавайте квартиру, мой вам совет. Пусть ваше чадо хоть немного поймет, что значит зарабатывать деньги. Вы и так уже немало ему дали.

– Можно нескромный вопрос? – вдруг вмешался в разговор Александр.

– Валяйте, – устало махнул рукой мужчина.

– Вы выросли в интеллигентной семье, получили прекрасное образование, устроились на престижную работу…

– Все так.

– А почему живете в однокомнатной хрущевке? Мне всегда казалось, что в советские времена приближенным к власти людям было совсем несложно заиметь хорошую квартиру.

– Так и есть, я действительно получил от государства замечательное жилье. Правда, не сам, папа помог. Но это не так уж и важно.

– И где же квартира? – удивилась Люда.

– Где? – Евгений грустно улыбнулся. – Продал.

– Зачем?!

– Это отдельная история.

– Ничего не понимаю…

– Да что тут понимать? Сын у меня такой получился – и сам толком не живет, и другим не дает. Все пытается уколоть меня посильнее, чтобы сделать больно, а я не знаю, за что. Конечно, я не был идеальным отцом, не всегда уделял ему должное внимание. Но, положа руку на сердце, довольно долго терпел его закидоны. Считал, во всем виноват подростковый возраст. Но чем старше становился Иван, тем больше мне становилось ясно, что все бесполезно. Мама сообразила это гораздо раньше меня, я же никак не хотел верить в то, что мой отпрыск окажется настолько от меня далек.

– А квартира? – напомнила Люда.

– Лет десять назад Ваня задолжал неким людям крупную сумму – проиграл в карты. Вот мне и пришлось продать квартиру, чтобы расплатиться с долгами. Маме я ничего не сказал. Не хотел ее нервировать. Она умерла в уверенности, что я ни в чем не нуждаюсь. Марина меня все эти годы «грызла»: мол, не хочет жить в малогабаритной квартире, я должен надавить на маменьку, чтобы продала свои хоромы и поделилась с нами вырученными деньгами. Однажды я впервые в жизни не выдержал и поднял на нее руку, дал хорошую пощечину. Ванька мне до сих пор не может этого простить, постоянно говорит, как жестоко я обращаюсь с его матерью.

– И вы еще хотите купить ему квартиру? – изумилась Люда. – После того как он своими руками лишил вас нормального жилья!

– Но ведь это мой сын. И я за него отвечаю.

– Поступайте как знаете, – махнула рукой девушка.

– Вот куплю Ване жилье, и он уйдет из моей жизни, – ровным голосом добавил Евгений.

– Зря надеетесь, – покачала головой Людмила. – Сынок будет пить из вас кровь до конца вашей жизни.

– Значит, судьба у меня такая, – вздохнул мужчина и протянул руку за ключами.

– Можно мы еще раз пройдемся по квартире? Мы недолго, правда…

Шварц пожал плечами и поплелся на кухню, сказав, что попьет пока чаю.

– Пойдем… – Люда положила связку на тумбочку, взяла Стаса за руку и потащила его в гостиную. – Вот здесь нашли старушку, – сообщила она, показав на табуретку, которая стояла на прежнем месте.

Станислав медленно прошелся по комнате. Притормозил возле окна, затем приложил ладонь к стене, а потом опустился в старинное кресло, покрытое серым мохнатым пледом. Посидел немного, оглядываясь по сторонам, наконец закрыл глаза и замер. Саша внимательно наблюдал за ним.

Стрелки на часах отмеряли минуту за минутой, а Стас все оставался без движения.

С кухни донесся запах чего-то сладкого, то ли манго, то ли ананаса, – видимо, наследник Ангелины Семеновны предпочитал чаи со вкусом фруктов. Некоторое время оттуда доносилось тихое позвякивание, потом зашумела вода в кране, а Стас так и сидел, не шевелясь.

Раздались негромкие шаги, Евгений приоткрыл дверь и заглянул в гостиную.

– Мне пора уходить, – сообщил он. – Я могу запереть квартиру?

Люда с сожалением посмотрела на неподвижного Станислава. А тот неожиданно открыл глаза, уставился на Шварца и поинтересовался:

– Кто такой Михаил?

– Михаил? – опешил Евгений. – Вы меня спрашиваете?

– Вас.

– Понятия не имею ни о каком Михаиле. Моего отца звали иначе.

– Может, это друг семьи?

– Повторяю: имя Михаил ни о чем мне не говорит.

– Это кресло принадлежало Михаилу, – объявил вдруг Стас.

– Вы уверены? – Евгений изумленно уставился на парня.

– Да. Откуда сей предмет обстановки у вашей семьи?

– Мама никогда не рассказывала. По-моему, кресло стояло здесь всегда.

– Но совершенно точно когда-то принадлежало человеку с именем Михаил. И с трагичной судьбой.

– Подождите, подождите… – заволновался Евгений. – О, я вспомнил! Родители вроде бы говорили о человеке с таким именем, с которым, кажется, были знакомы еще до моего рождения. Мол, тот был человеком с большой буквы, а потом карающая рука НКВД перечеркнула все его заслуги. Да-да, припоминаю, его действительно звали Михаил. А откуда вы знаете, что это именно его кресло? – последовал запоздалый вопрос.

Однако Стас не ответил, он все время хмурился и что-то бормотал себе под нос.

– Пожалуй, нам пора, – наконец сказал он и встал.