Мария Спасская

Мистическое кольцо символистов

* * *

Москва, август 1910 года

Летнее солнце играло на мозаике недавно отстроенного здания гостиницы «Метрополь», барашки облаков паслись в лазурной сини неба.

Свернув за угол гостиницы, Долли вошла в подворотню, миновала двор, поднялась на второй этаж и остановилась у медной таблички с надписью «Издательство «Скорпион»». Прижала к груди дрожащую руку – если наблюдают, пусть думают, будто она волнуется. Постояла так с минуту, прислушиваясь к шуму за дверью. Из редакции доносился гул, напоминающий шум растревоженного улья. Вжившись в роль застенчивой скромницы, она тряхнула головой, потянув на себя тяжелую дверную створку. И шагнула в прихожую.

С неделю назад, когда шла сюда в первый раз, было любопытно.

Брюсов, Белый – какие они? Оказалось – отравленные ядом собственного величия, ибо среди поэтов-символистов слывут божествами. Они как Луна и Солнце. А вокруг солнцеподобных мэтров вьются-увиваются звездочки помельче, но тоже о себе изрядно понимающие. Все спесивые, с амбициями и странностями, точно персонажи Страны чудес сочинителя Кэрролла.

Сказку эту Долли знала наизусть – давным-давно, в далеком ее детстве, заботливый доктор Войнич приходил к ней в комнату, справлялся о самочувствии и, присев на край постели и подоткнув одеяло под бок, прочитывал несколько глав. Дни шли за днями, весну сменяло лето, а зима приходила на смену осени. Дочитав книгу до конца, доктор вновь открывал первую страницу «Алисы» и принимался читать с самого начала. Прошло много лет, и перед отъездом из Англии Долли, ностальгируя по тем счастливым денькам, даже перевела на русский язык эти две загадочные повести, и теперь все еще пребывала под впечатлением от созданного Кэрроллом волшебного мира.

Брюсов в ее воображении был, конечно же, гневливой Королевой Червей, рубящей головы направо и налево. Ходили слухи, что поэт – черный маг. И Королева Червей, вне всякого сомнения, злая ведьма. Властная и жестокая, издевается над нелепыми существами Страны чудес, питается их страхом. Совсем как Брюсов.

Андрей Белый внешне казался Белым Кроликом. Такой же суетливый, раскосый, словно все время испуганный. Мечется туда-сюда, как будто куда-то опаздывает, машет руками, говорит, говорит, захлебываясь словами – эмоциями. А по сути-то, конечно, больше походит на Белую Королеву, выступающую против гнета Червонной Королевы.

Противостояние Белого и Брюсова ощутимо витало в воздухе гостиничного номера, нагнетая тревогу. Конторщик Алмазов был единственный, кто держался от конфликта в стороне. Пока другие «Скорпионовцы» строили друг другу козни, конторщик смирно сидел в прихожей и ждал распоряжений, а получив команду, кидался тут же ее выполнять. Вот и сейчас в неизменном синем пиджаке и гороховом галстуке он расположился рядом со столиком и складывал в стопку бланки подписных листов.

Вскинув глаза на открывающуюся дверь, расплылся в улыбке и, деликатно прикрываясь ладонью от исходящего от него чесночного духа, угодливо выдохнул:

– Доброго денечка, госпожа Волынская.

Долли знала о магическом действии, которое оказывает на людей, и относилась к замешательству собеседников с некоторым раздражением. Не только мужчины, но зачастую и женщины терялись, стоило им приблизиться и взглянуть на нее. Она подолгу стояла перед зеркалом, рассматривая прозрачное свое лицо с заостренным сердечком подбородком, большие, почти белые глаза в длинных щетинках ресниц, тонкий короткий нос и причудливо изогнутые, словно бы всегда капризные губы. Рассматривала и не могла понять, что необыкновенного находят в ней люди.

Конторщик на секунду замялся, умильно заглядывая под шляпку и ощупывая ласковым взглядом ее лицо, и с благоговением завел:

– Изволите видеть, Ольга Павловна, сижу дожидаюсь, когда студента Жилина выпроводят. А там пойду в лабаз.

– Здравствуйте, Алмазов. Кто сейчас в редакции?

– Редакционный совет, правда, не в полном составе. Балтрушайтиса нет, Садовского, Соловьева. Да, и Белого нет. Куда-то на извозчике укатил.

– А Брюсов на месте?

– Валерий Яковлевич пока еще здесь. Но скоро откланяется – он всегда в это время уходит обедать домой, к Иоанне Матвеевне. Остальные собираются отмечать выход нового альманаха. Вот, отрядили меня к Елисееву за мадерой и фруктами. Что-нибудь желаете, кроме мадеры? Для вас персонально исполню любой каприз.

– Благодарю вас, Иван Всеволодович, – откликнулась Долли. – Мне ничего не нужно.

– Если мадера не нравится, лично вам могу принести шампанского, – не унимался конторщик.

– Спасибо, это излишне, – с досадой отмахнулась девушка, оставляя на стойке перчатки и зонтик и проскальзывая в комнату, откуда доносились голоса.