Мистификация

ГЛАВА 7. Андрей

— Андрей Савельевич? Что скажете?

Услышав свое имя, слегка напрягся, так как встретился с вопросительным взглядом не только владельца баритона, который вывел меня из задумчивости, но и остальных коллег. Они сидели за огромным столом в комнате для переговоров и все как один на меня уставились. Повисла неловкая пауза, так как все ожидали моего ответа, только я понятия не имел, что говорить. Высокий мужчина в светло-сером костюме стоял возле доски с какими — то надписями, графиками и диаграммами и теребил в руках слегка подрагивающую указку. Над его верхней губой выступили капли пота, уверен, это приносило ему жуткий дискомфорт, только смахнуть их или промокнуть салфеткой не мог, так как стоял на виду у всех и ждал моего вердикта. Переминаясь с ног на ногу.

Волновался. Еще бы. Ведь от моего ответа зависит, получат они деньги или нет. Поиски инвестора — дело непростое. На протяжении всех двадцати минут, пока он с воодушевлением рассказывал о проекте и о том, как нам повезет, если мы вложим в него деньги, я наблюдал за этим белым воротничком, как за актером немого кино. Да, именно немого. Потому что ни черта не слышал. Ни слова. Смотрел на его шевелящиеся губы, размахивающие руки, как меняется мимика, но думал совсем о другом. Нервно стуча пальцами по столу, поглядывал на телефон, который, как назло, упорно молчал. И мне казалось, у меня у самого над верхней губой капли пота выступают. "Черт. Она же уже должна была выйти оттуда. Сорок минут прошло. Что там происходит? Если что-то сорвется… Дьявол, нет. Не сорвется. НЕ сорвется, потому что Я так хочу. Не сорвется, потому что МНЕ так нужно" На аргумент, конечно, не особо тянуло, но эта внушаемая самому себе уверенность помогала держаться сейчас. Потому что мне давно хотелось послать на хрен всех этих людей и остаться одному. И с каждой минутой это желание усиливалось. Но я лишь руки со стола убрал, чтобы не видно было, как они в кулаки сжимаются от желания разгромить здесь все к чертям. Послать на хрен потенциальных партнеров и заняться ЕЮ. НАМИ. Пальцем ее тронет ублюдок Ахмед — я с него мясо ложечкой сковыривать буду. Вот что мне сейчас было важно. Внутри все переворачивалось от мысли, что происходит в эти самые минуты в той злосчастной больнице. "Почему, бл… они не звонят?"

— Эм, возможно, у вас есть какие-то вопросы, Андрей Савельевич? — теперь дрожала не только его указка, но и голос.

— Нет, спасибо, мне все ясно. Но вы понимаете, такие решения не принимаются мгновенно. Мы сообщим вам наш окончательный ответ в течение недели…

— Да, конечно, но если вдруг у вас возникнут вопросы, то… — Не возникнут, — ответ прозвучал более, чем жестко. — До встречи. Вас проводит наш секретарь.

Когда наконец — то чертов кабинет стал пустым, я схватил в руки телефон с намерением позвонить Людмиле Ивановне, но в последний момент остановился. Она может сейчас быть не одна. Ахмед мог дать указания своим шакалам не оставлять Лексу ни на секунду, плевать, даже если она в уборную соберется. От этого долбаного ублюдка можно ожидать чего угодно. Угомонись, Граф. Испортить можешь все, и тогда все усилия псу под хвост пойдут. Садись и жди. Хватит с тебя пролетов.

Бл… я похож на сумасшедшего. На психа, который разговаривает с самим собой. Дожил. Только давно ничего не мог с собой поделать. Если раньше каждый день по инерции проживал, то сейчас заставлял себя делать то, что должен. Дела, встречи, сделки, переговоры. Чтобы не развалилось все, что от отца досталось. Империя Воронов. Черная, кровавая, алчная, но это наша жизнь. К чему сантименты, когда то, чего мы достигли, было не только нашим рабством, но и свободой. Хотя осточертело все до ужаса, и внутри кавардак. Руки ни к чему не лежат, мысли друг за друга цепляются, заставляют бежать постоянно куда-то, чтобы не останавливаться ни на секунду. Иначе наизнанку выворачивает от тревоги, тоски и ядовитой ярости. Только от себя не сбежишь. Чем сильнее хватался за свой кусок счастья, тем больше оно из рук моих ускользало и тем желаннее становилось. Такое, без которого уже ни хрена жить не хочется. Вкус ощутил и все — зависимостью по телу растеклось, требуя немедленно еще. Скучал по ней безумно. Веки прикрывал — и ее видел. Глаза омуты, которые в саму душу смотрят, а в зрачках — грусть. И мне хочется целовать их, слезы непрошенные прогнать, и ее крепче к себе прижать. Я даже тепло ее кожи в эти моменты чувствовал, как обнимаю сильно, до хруста, отпустить боясь. И голос слышал. Ее "Андре-е-е-ей", от которого улыбаться хочется, как мальчишке, и все тело возбуждение охватывает. Она знала это и всегда пользовалась. Заманчиво улыбаясь, опуская пышные ресницы и покрываясь румянцем от предчувствия моей реакции и того, что за ней последует. А потом выдох разочарования, потому что все это лишь в голове, на уровне ощущений, а вокруг — холод. Леденящий, потому что ее нет рядом. И между нами такие стены выстроили, что я только и пытаюсь найти брешь или разнести их на хрен.