Мистификсация (СИ)

- Слушай сюда, ублюдок, - сказал Тим. - Ничего тебе тут не обломится, хоть лопни! Сашка правильно говорит: поспешил ты. По всему выходит, лю­дишки мы так себе, но на колдуна ра­ботать не будем. Так, парни?!

Ой, что будет! Что будет! Андрон кив­нул утвердительно, серые глазёнки его обрели шершавый холод гранита, по скулам гуляли желваки упрямства и ожесточения. Я свое решение принял сразу, но мне было легче - я догадывал­ся, какой ужас ждет нас в дальнейшем, и предчувствие это заслоняло собой ныне предстоящий исход.

- Валяй, уродина,- сказал я, - покажи, на что ты способен!

- И покажу, будь уверен, - Кирилл на­лил себе рюмку шартреза, отпил прич­мокнув...

Вторая вилка поднялась над столом и неспешно поплыла к Тимохе, целя ему в правый глаз. Тим схватился за неё ле­вой рукой, попытался отжать, но всё, что ему удалось - немного замедлить движение. Трескучая головня закрути­лась вокруг головы, с каждым новым оборотом сужая круги...

Я откинулся на спинку кресла и с от­чаянием приговоренного к казни со всей силы наподдал ногой по столу сни­зу. Стол наклонился, теряя посуду, но тутже вернулся в прежнее положение и надвинулся на меня, впился углом в правую половину груди. Было не очень больно... пока.

Андрон, не глядя, швырнул в Кирил­ла коробку дистанционного пульта, прыгнул следом, вытянув руки. Даль­ний конец стола приподнялся, прегра­див ему путь, а коробка, заложив изящ­ный вираж, с хрустом разбилась о го­лову Андрона, головня опалила лицо.

Кирилла явно забавляли наши поту­ги; он вольготно развалился на диване, закинул ногу на ногу и не спеша смако­вал ликер. В глазах его тлели огоньки тихого су­масшествия.

- Пожалуй, вы были правы, цыплят­ки, - пропел он, покачивая носком крос­совки, - это гораздо веселей, чем коман­довать такими придурками.

Вилка коснулась века Тимохи, он от­чаянно мотал головой, но проклятый инструмент точно прилип к определен­ному месту. Тимоху было жальче всех; я на секунду забыл о тупой боли в ребрах, дотянулся до его рукава:

- Взяли!

Джинсовка поползла с треском, а я... я просто заверещал, когда треснула моя собственная кость. Сквозь пот, залива­ющий глаза, было плохо видно, чем именно Андрон запустил в Кирилла, отвлекая внимание от тимовского рыв­ка... Вся наша надежда сейчас заключа­лась в правом кармане куртки нашего опера, там, где удобно разместился его неразлучный, "Макаров".

За суетливой неразберихой сопро­тивления никто не слышал, как хлопну­ла входная дверь.

- Так, - раздался негромкий басок, - похоже, гостей здесь не ждали.

Головня шлёпнулась на пол и погас­ла. Левая рука Тимохи с зажатой в ней вилкой отлетела наотмашь, смазав меня по лбу. Стол, в который я упирался ла­донями и коленкой, со скрежетом отъе­хал к дивану. Кирилл, багровея лицом, поднялся на ноги.

В дверях стоял мужичонка с внешностью управдома, изрядно битого жиз­нью... На нём был дешёвый бежевый плащ, на голове - кургузая поношен­ная шляпчонка, на ногах - парусиновые туфли цвета "прощай, молодость". И только в глазах его было нечто особенное, завораживающе-прицельное.

- Ты кто? - спросил Кирилл, взирая на пришельца с испепеляющей злобой.

Мужичонка молчком снял шляпу, не глядя, сунул её Андрону, крепко отёр ладонью взопревший лысеющий лоб.

- Назовись! - потребовал Кирилл.

- Подождите меня на улице, парни, - пробасил наш невольный спаситель. - Да дверь поплотнее закройте.

Мы с Тимохой не заставили себя долго упрашивать, но Андрон не был бы Андроном, если бы не позаботился о финансах:

- У нас в тайнике пол-лимона, - сказал он упрямо. - Надо забрать, преж­де чем вы тут всё разнесёте.

- Всё неймётся? - спросил мужичок, и Андрюха залился пунцовым румян­цем, чего с ним давно не случалось.

- Вы неправильно меня поняли, - де­ликатно покашляв, объяснил он гроз­ному мужичонке. - Мы хотели бы пре­поднести их на доброе дело...

- Проваливай!- рявкнул "управдом". - На кой ляд мне ваши ворованные!

Андрон пулей вылетел за дверь, при­крывшись нами, как арьергардом. Мы поспешили за ним.

И тут началось!

Отсветы багрового пламени и сно­пы искр мелькали в окошках с часто­тою пулемётных очередей, от грохота, накатывающегося волнами, закладыва­ло уши. Добротный наш терем трясло и корежило, как эпилептика. Мы взирали на это представление, ужасаясь и вос­торгаясь одновременно, и хотя брен­чавший венцами домишко в любой мо­мент мог, чего доброго сверзиться на наши бестолковые черепушки, никому даже в голову не пришло отойти на бе­зопасное расстояние.

Длилось все это не дольше пяти ми­нут.но запомнилось на все последую­щие жизни. Вот открылась дверь, и наружу выбрался наш нежданный со­юзник, весь мокрый, в клубах дыма и пара.

- Платок у кого-нибудь есть?! - спро­сил он, в полном изнеможении приса­живаясь на ступени крыльца, я протя­нул ему свой. - Сейчас разгорится, - сообщил му­жичок, кивнув в сторону двери - Ты, лейтенант, выводи машину и сгоняй на километр-полтора по дороге. Потом развернись, да так, чтобы след почётче оставить, и возвращайся.