Миттельшпиль

— Да, вы же знаете. И даже получил профессию сварщика-резчика с использованием газового оборудования. Вы же сами давали мне задание узнать, как используют сварку на Путиловском заводе.

— Вот и отлично. Пойдешь вот по этому адресу, — Мелвилл написал адрес на листочке и показал Рейли, — там обновишь навыки работы. Две недели на подготовку, а потом — на завод…

Российская империя. г. Одесса. Сентябрь 1906 г.

Неприметная калиточка во дворе дома, стоящего на Пироговской улице, выходящая в Штабной переулок, приотворилась. Из нее выглянул типичный, судя по морде лица, необремененной интеллектом и отмеченной шрамом на щеке, представитель местного «дна». Осмотревшись, он открыл калитку пошире, выпуская со двора господина в статском костюме, с котелком на голове и тросточкой. В котором даже хорошие знакомые с трудом узнали бы всегда одетого небрежно и находящегося в вечном подпитии шкипера парохода «Граф Игнатьев» Ленина. Споро выскочив из калитки, дальше Анатолий пошел неторопливо, делая вид, что случайно оказался на этой улице.

А началось все с той самой встречи в Пресбурге с австрийским капитаном второго ранга. Который, несмотря на свое славянство и пьянство, про лейтенанта не забыл и, похоже, донес кому следует. Поэтому уже во втором рейсе по Дунаю к Ленину в очередном кафе подошел еще один «представитель славянства». Выпили, закусили, потом еще выпили и херр австрийский то ли словак, то ли болгарин попросил «друже Анатоля» отвезти в Одессу письмо его родственнику. Потому что, как объяснил этот русин или румын (а какая, в сущности разница), письма от лиц славянской национальности на австрийской почте, тем более в Россию, перлюстрируют в обязательном порядке. А ему не хотелось бы, чтобы в его личные коммерческие дела совали нос посторонние. Надо признать, тогда Ленин ему поверил и конверт взял. И даже передал строго незаметно для всех окружающих, как просили. И продолжалось бы это до сих пор, тем более, что за каждый переданный пакет Анатолий получал по полтора рубля. Неплохие деньги за две прогулки — по одной в австрийском и русском портах. Но лейтенанта флотского запаса начали понемногу смущать некие несообразности во всем этом деле. Например, личность «коммерсанта» из Одессы, никому из знакомых Ленина неизвестная. Или слабо прикрытый интерес этого австрийского босняка к пароходам Добровольного флота и боевым кораблям. А ведь Доброфлот — это в сущности резерв Черноморского флота. Подозрения Анатолия усилились, когда он аккуратно, используя приобретенный в странствиях опыт, вскрыл над паром конверт с передачей «одесскому коммерсанту». Оказалось, что кроме шифрованного послания в нем лежало целых пятьсот рублей кредитными билетами. Очень удивившись такой манере ведения дел, более подходящей шпионам, а не коммерсантам, Анатолий поделился своими размышлениями с другом, капитан-лейтенантом Чайковским, как раз недавно оказавшимся в Одессе вместе со своим эскадренным миноносцем. А у Бориса оказался хороший знакомый в разведочном отделении[7] штаба округа, штабс-капитан Бестужев.

Бестужеву, в конце концов, и передал Анатолий список с шифрованного послания австрийца. А через несколько дней, получив приглашение — и встретился с ним лично, незаметно посетив штаб округа через вышеописанную калитку. Два офицера, армейский и флотский, быстро нашли общий язык.

— У любой разведки самое слабое звено — связь, — объяснил штабс-капитан отставнику нехитрую логику действий австрийцев. — Можно собрать самые потаенные, самые необходимые и самые редкие сведения, добыть чертежи и планы, но несли их вовремя не передать в разведывательный центр, никто и гроша не даст за эти находки… Именно на связи попадаются почти все шпионы. Поэтому приходится прибегать к самым необычным методам передачи донесений. С вами — один из простейших.

— Но почему они подошли именно ко мне, офицеру флота, пусть и в запасе? — удивился Ленин. — Или они об этом не знают?

— Подозреваю именно потому, что вы офицер флота и подошли, — ответил Бестужев. — Во-первых, вас проще уговорить и вам можно доверять, ибо вы, как офицер имеете некие моральные установки. Во-вторых, раз вы ушли из флота после награждения, то, скорее всего, как они посчитали, из-за нехороших отношений с начальством. А это значит, что можно использовать ваше недовольство сим обстоятельством. В-третьих, сумев уговорить вас передавать шпионские сведения, они получили возможность вас шантажировать. И на сих фактах противоправной деятельности вашей — завербовать. А в случае войны — вы становитесь очень ценным источником, освещающим ситуацию на флоте.

— Да я… — попытался возмутиться Анатолий. — Какое…

— Успокойтесь, право. Я всего лишь привел вам возможные мотивы действий австрийских шпионов. А к сему, хочу предложить вам исправить ситуацию, а заодно и поиздеваться над ними…

— Разве вы не собираетесь никого подвергать арестованию? — удивился Ленин.