Мю Цефея. Игры и Имена

Примерно через километр все ухищрения стали бесполезны. Толпа, идущая от метро, рассасывалась, исчезая в окрестных дворах, так что вскоре остались только Фанзиля и Стас, который старался держаться метрах в пятидесяти позади, благо улицы в этом районе оказались прямыми и хорошо освещенными.

— Только бы не обернулась, — бормотал Стас, сам не зная, чего боится.

Даже если Фанзиля его узнала, что с того? Мало ли по каким делам он здесь оказался. И ведь совсем не обязательно убивать уборщицу. Особенно если допустить, что над ним все-таки подшутили и никакая Фанзиля в игре не участвует.

И все же пальцы Стаса комкали бумажку в кармане куртки. Не отпускали ни на секунду, словно боясь, что она выпадет, потеряется и растворится в этой всеобщей моросящей серости. Пусть даже упадет на сухое место, но тут же сгинет, подхваченная любопытным ветром, который будет играть ею, перебрасывая с место на место, пока не подкинет ее Фанзиле на балкон. А что, очень даже возможно. Кто сказал, что у ветра нет чувства юмора?

Наконец Фанзиля свернула во дворы. Два дома спустя оказалась рядом со старой «хрущевкой», вошла в первый же подъезд и исчезла за дверью.

Стас по инерции дошел почти до подъезда и остановился. Удивительно, но домофона на двери не было. Можно последовать за Фанзилей, услышать шарканье шагов по ступенькам, попробовать вычислить этаж, а следом квартиру.

«А потом подняться к ней и постучать, ага», — мысленно закончил Стас.

Он еще потоптался на месте, разглядывая дом. На пятом этаже зажегся свет. Знакомый силуэт уборщицы мелькнул на фоне задернутого тюля.

— Ну все, хватит уже, — сказал Стас себе и, развернувшись, быстрым шагом отправился назад к метро.

25.10.2019

Утром Стас получил новую часть работ художников. Конечно, им было далеко до рисунка с птицей, однако наконец-то появилось что-то новое. Наброски персонажей одновременно походили на привычных монстров вроде троллей или гоблинов, но при этом имели свой стиль, который заключался в намеренной угловатости моделей.

Бо́льшая часть каждого наброска прорисована до мельчайших подробностей — плавная и округлая. А в неожиданных местах это переходило в мешанину угловатых наростов, нагроможденных друг на друга. Можно только догадаться, что там должно быть, но ничего толком не различить.

Притягательно и отталкивающе одновременно.

«То, что нужно! — написал Стас в ответ. — Можно продолжать».

Удачный выбор художника компенсировал раздражение, которое разливалось по кабинету. Вчера коммерческий предложил Петру подвезти того до дома, а заодно «кое-что обсудить». Все закончилось развернутой бумажкой с именем Петра и выбыванием из игры.

— Ну надо же, как я купился, — бормотал он. — Развел так развел.

— Бывает, — пожал плечами Стас.

После вчерашних злоключений он решил, что в эти игры играть не будет. Оставалось дождаться, пока кто-нибудь придет по его душу, а потом смело передать бумажку с именем уборщицы.

— Ты-то убил, кстати? — спросил Петр.

— Нет. Хочешь, тебе бумажку отдам. Передам свой заказ.

— Я — мертв. — Петр скривился. — Сам занимайся своим заказом.

Однако ближе к вечеру сосед по кабинету подуспокоился, найдя утешение у Лены из маркетинга. Что-то весело насвистывал и интересовался доставкой цветов.

Радоваться за Петра Стас не спешил. На его памяти каждый третий месяц начинался с доставки цветов, чтобы вскоре перерасти в глухое молчание, каменную физиономию и рассуждение о непостоянстве женской души и причудах женской логики.

Но, может быть, тут и повезет. В конце концов, в фильмах, книгах и сериалах жертвы без конца поддаются стокгольмскому синдрому и влюбляются в собственных убийц и пленителей. Учитывая современный культурный контекст, такой вариант исключать не стоило.

Уборщицу Стас не видел до самого вечера. Кабинет помыли ровно в тот момент, когда он куда-то вышел. Однако же стоило оказаться в метро, как снова силуэт Фанзили мелькнул в переполненном вагоне. Однако Стас не стал на нее смотреть. Усилием воли постарался сосредоточиться на чем-нибудь другом, и на ум сразу пришли утренние рисунки для игры. Стас несколько раз прошелся по ним, восстанавливая в памяти, и почувствовал некоторое облегчение. А когда поезд метро миновал станцию, где уборщица должна была сойти, разом наступило спокойствие.

Словно весь поезд и сам Стас стали легче, когда Фанзиля вышла.

30.10.2019

Постепенно сводки, вывешиваемые возле ресепшена, изменились. Теперь там был список не убитых, а оставшихся в живых. Стас пару раз видел, как они по очереди оглядывают список, сурово кивают или многозначительно улыбаются, а после уходят, довольные собой. Еще более примечательными казались встречи выживших в коридоре. Они внимательно оглядывали друг друга, словно бы выжидая чего-то. Беседовали на подчеркнуто нейтральные темы. Интересовались чужими планами на вечер и натянуто смеялись.