Мю Цефея. Игры и Имена

И тут случилось странное. Профессор по-мальчишески подмигнул Ладе, а рванувшийся за ней Макс не то споткнулся, не то поскользнулся, нелепо, как в мультике, взмахнул руками, проехался по полу и грохнулся. Очки слетели с носа, и ошарашенный Макс был так нелеп, что Лада всю дорогу до дома хихикала и напрочь позабыла спросить, каким чудом профессор узнал ее в аэропорту, если она никогда не показывала ему свое фото.

Воскресным утром Ладе приснился почти забытый, из детства сон: мужчина без лица в плаще приводит Ладу в дом к другим девочкам, говорит, что скоро будет мама. А мамы все нет и нет. Раньше Лада всегда просыпалась от него в холодном поту. На детский рев прибегала мама, убаюкивала, целовала в макушку: «Девочка моя…»

Но нынче первая же утренняя мысль — о приезде Колокольцева — мигом развеяла морок. Лада слетела с постели и запорхала по квартире, собираясь. Быстро-быстро помыть голову, разогреть вчерашнюю картошку, залить ее парой яиц — и, может быть, надеть сегодня туфли на каблуке? И мамин подарок будет кстати — Анастасия Ивановна сдержала обещание и перешила свою белую юбку в платье для Лады: без рукавов, с короткой пышной юбкой и черными цветами-аппликациями. Красотень!

На чад от раскаленной сковородки выплыла из своей комнаты мама — бледная, в домашнем халатике. Постояла в дверях кухни, оглядывая Ладу, покачала головой:

— Куда бы ты ни собиралась в такую рань, дочь моя, сначала ты сходишь в аптеку.

Пока Лада бегала за валидолом, пока дожидалась автобуса, время ушло, и на условленное место встречи у фонтана она явилась последней. Уже издалека она поняла, что ее бойкая подружка замлела от Колокольцева точно так же, как и вчерашние девицы. Вертелась перед ним, заглядывала в глаза, жеманно поправляла короткие волосы — и едва ответила на Ладино «привет», словно не желала узнавать лучшую подругу.

Платье уже не казалось таким нарядным, а день — чудесным, и будто чей-то острый коготок неприятно царапал Ладу, когда она плелась за сладкой парочкой через ботанический сад к дальнему корпусу, где располагалась библиотека. Что они в Колокольцеве находят, почему так и вешаются на шею? Как они не видят холодный интерес в его взгляде — интерес ученого к лабораторной крысе, а не мужчины к женщине? Почему она вовсе не испытывает желания стелиться ему под ноги, хотя провела в обществе профессора гораздо больше времени? И почему — если уж на то пошло — вчера перед гостиничным зеркалом тот же холодок Лада заметила в собственных глазах?

К реальности Лада вернулась в библиотеке, ключ от которой безропотно отдала им старушка-вахтерша. Ленка вынесла откуда-то из подсобки стопку доисторических картонных папок на веревочных завязках и водрузила ее на стол перед Колокольцевым. Лада, не спрашивая позволения, подтащила стул и пристроилась рядом.

При виде статей Колокольцев преобразился и снова стал тем молодым профессором, с которым она познакомилась в интернете. Он представлялся ей теперь кем-то вроде индийского бога Шивы. Его руки жили независимо от него: развязывали веревки, переворачивали и отбрасывали страницы, буквально порхая от одной к другой. Когда он начинал говорить, объясняя выкладки, у Лады замирало сердце.

— Смотри, вот здесь еще простейшая логика, элементарные операции, хотя и раньше Эдлмана… а потом сразу целые программы, механизмы параллельных вычислений.

Конечно, он проговаривал все это больше для себя, объясняя неясные моменты, но ей нравилось думать, что он старается для нее, скромной студентки-четверокурсницы.

— Ага, тебе понравится! Инструкции, как находить… это можно назвать вычислительными участками. Везде! Хоть у людей, хоть у мышей или даже насекомых.

Она едва успевала следить за его мыслью, за мельканием синих строк, нуклеотидных последовательностей на желтоватых листах под его пальцами.

— Здесь все по-другому. Не так, как в дурацкой псевдостатье. То, что ядра делают эти вычисления, чтобы рассчитывать положительные мутации, — только первая версия.

В раскрытую форточку в зал влетела ласточка, стала биться о стены. Лада на миг почувствовала себя этой птицей, глупой, заблудившейся…

— Но почему? — Кое-что она все-таки понимала, или это ее мозги просто вновь встали на место. — Ясно же, этот участок эмулирует изменчивую среду! Как раз туда чаще всего идут внешние врезки. Дрейф таких же участков ДНК от других организмов.

— Так, да не так. То есть этот процесс присутствует, в целом ряде мест моделируется взаимодействие мутирующего потомства со средой. Я тоже сначала думал, что это главное. Но это даже не тридцать процентов загрузки. Основное — вот здесь! Он искал, как доказать. Спланировать эксперименты, пусть средств тогда и не хватало…

Лада ждала продолжения, но вмешалась Ленка. Погладила Колокольцева по плечу и проворковала:

— Вы не устали? Уйма ж работы, бедный вы наш! Может, я могу чем-то помочь?

Профессор думал одно мгновение.

— Мне нужны эти бумаги! Я бы забрал их… привести в систему до конца. Все равно их здесь некому оценить.

А? Как он может, нехорошо же! Даже Ленка отшатнулась:

— Ой, я не могу, что вы! Нам не положено!