MMIX - Год Быка

Например, привидевшийся Берлиозу призрак клетчатого регента может символизировать работу Автора над его первым романом «Белая гвардия» в 1923-24 году. Потому что в описании сна доктора Турбина впервые появляется глумливый «маленького роста кошмар в брюках в крупную клетку». Тут мы вынуждены вспомнить важный факт из жизни Булгакова, который был обнаружен и разоблачён коллегами Бузиновскими – связь с литературным обществом Максимилиана Волошина «Атон» и через него с Робертом Бартини. Как мы выяснили, символический ряд «

Пиво и воды» и «регент» однозначно указывает на одноименный советскому авиаконструктору курорт в Чехии.

В отличие от скрытых историософских идей эти автобиографические подробности не столь уж важны. Может быть, имело место влияние Бартини как первый толчок к эволюции Автора, а может – и нет. Но если пролог Романа отражает именно этот факт, то получается, что Булгаков был знаком с Бартини во время работы над «Белой гвардией», до поездки к Волошину в Коктебель. В биографии Булгакова есть зацепка, допускающая такую возможность. Через полгода после переезда в Москву, в феврале 1922 года Булгаков пару месяцев служит заведующим издательской частью в Военно-воздушной академии имени Жуковского. Так что вполне мог иметь общих с Бартини знакомых.

Судя по эпизодам в «Белой гвардии» и в первой главе Романа клетчатый регент Булгакову, как и Берлиозу, явно не приглянулся. Заметим, что даже в дилогии Ильфа и Петрова в образе срисованного с Бартини обаятельного циника, есть двойственность – симпатия, смешанная с отчуждением. Возвращаясь к мнению Бузиновских о Бартини как прообразе Воланда, проведём мысленный эксперимент. Вспомним образ Остапа Бендера и спросим себя, кто из персонажей Романа более похож на Великого комбинатора. Ну, уж точно не Воланд, а именно что клетчатый переводчик. Кроме того, гений естественнонаучной техники должен воплощать Фауста, а никак не духа гуманитарной науки. А теперь возьмём в руки большой словарь литературного русского языка и посмотрим, какое из слов ближе всего к имени «Фауст», отличаясь всего двумя буквами. Верно, это слово – «фагот». Есть ещё одно близкое слово, но персонаж с фамилией Фрукт – это был бы тот ещё перебор в смысле вкуса.

Но если Фагот – это замаскированный под шута и балагура Фауст, научно-технический гений, то этому должны быть подтверждения и в остальном тексте Романа. На самом деле, среди фокусов Фагота есть, как минимум, один такой же или очень похожий на фокус в исполнении Фауста и Мефистофеля – деньги, появляющиеся ниоткуда. Можно упомянуть ещё финальный полёт искупившего грехи молодости фиолетового рыцаря, легко соотносимый с финалом «Фауста». Вот так, мимоходом, разбирая автобиографический слой первой главы, мы опять обнаружили связь с гётевским образцом. Только уже не параллель, а пересечение сюжетных линий двух великих книг. При этом Фауст оказывается в соподчиненном отношении к Воланду.

И кстати, почему «Берлиоз»? Какой смысл замаскировать образ разуверившегося Левия именно этой фамилией известного французского композитора. Не в том ли дело, что Гектор Берлиоз тоже увидел перед собой образ Фауста? Хорошо, а как насчёт другого прозвища Фагота? Нет ли в нашем толковании ключа и к этой загадке? Или наоборот: нет ли в фамилии «Коровьев» подтверждения наших догадок? Пожалуй, что и есть. Ведь что такое русская фамилия с точки зрения этимологии как не архаичная форма отчества. Иванов – сын Ивана, Кузнецов – сын кузнеца. Коровьев, получается – сын коровы, то есть Телёнок. А кто у нас прообраз «Золотого телёнка» как не товарищ Бартини? На мой вкус, очень красивое совпадение, даже если ошибочное. Ну да пусть кто-то придумает красивее!

Итак, из действующих лиц первой главы не разъяснённой осталась Аннушка, уже разлившая масло. Это, пожалуй, самая сложная из загадок первой главы. Но и она нам будет по силам, раз нам известна символика квартиры №50

и скрытая за нею нетривиальная идея. Дело в том, что Булгаков не просто использовал библейскую символику, но и ухитрился развить её до новых образных высот. В новозаветных притчах и посланиях можно встретить образ дома, но вот образ многоквартирного дома, да ещё и с коммунальными квартирами – это остроумная находка самого Булгакова.

С образом коммунальной квартиры всё ясно, благодаря встрече в одной личности трёх разных ипостасей учёного – преподавателя-эрудита, творца-теоретика и ученика-практика, они же Берлиоз, Воланд и Бездомный. Но в той же самой квартире могли до этого проживать и другие ипостаси, олицетворяемые алкоголиком Лиходеевым или же вдовой Фужере. Булгаков, правда, был раньше морфинистом, а не алкоголиком, ну да видимо, решил предложить читателю более понятный образ.