MMIX - Год Быка

Согласно алхимической традиции 22 буквам древнего иврита соответствуют стадии алхимического мифа, через которые должна пройти материя для достижения совершенства. Однако, наверняка эта идея жизненных стадий намного древнее средневековых толкований. И на самом деле, не только в библейских притчах, но и в самой библейской символике чисел скрыт вполне ясный смысл двух циклов обновления. Раз уж мы вслед за Автором воспользовались этой символикой 22-х чисел, то есть смысл дать читателю обзор и обобщённый взгляд на эту символику.

Итак, для начала перечислим некоторые символические значения:

1 – Бог, Истина, Единство;

2 – Премудрость (София);

3 – Любовь, Вера и Надежда (в зависимости от контекста, обычно – Любовь);

4 – Мир как Творение, Четыре стороны света;

5 – Тайное знание;

6 – Разделённость (противоположность Единству);

7 – Закон;

8 – Откровение;

9 – Истолкование;

10 – Круг жизни, завершённый цикл;

11 – Несвобода, Несовершенство;

12 – Мистерия, Свобода, Вечная Жизнь;

13 – Смерть, Жертва;

А теперь проверим, не найдется ли какого-то соответствия между этими значениями и содержанием соответствующих глав Романа. Например, в первой главе мы легко обнаруживаем, что разговор идёт на тему существования Бога, а уж по числу упомянутых богов эта глава – вообще выдающаяся в нашей литературе. Или возьмём главу шестую: «Шизофрения, как и было сказано». Пожалуй, более сильной символики для идеи внутренней разделённости мы и не придумаем. Никаких сомнений не возникает и относительно той же одиннадцатой главы, в которой Иван Бездомной испытывает несвободу и переживает, осознаёт своё несовершенство. Так что мы, хотя и попали в довольно запутанный древний лабиринт символики, но вроде бы не потеряли нашу путеводную нить. Следовательно, нужно попытаться правильно понять всю эту символику в контексте жизненного пути, стадий взросления и созревания Идеи, которую в первых главах Романа олицетворяет Бездомный.

Если мы взглянем на каждое из символических чисел как на стадию развития, то сразу заметим нисхождение от высшего состояния Единства к его противоположности, от единицы к шестёрке. После чего происходит постепенное восхождение к высшему состоянию Свободы. Нужно ли напоминать внимательному читателю, что эта идея достижения совершенства через нисхождение, через «движение ухода и возврата» является одной из центральных и для Ветхого, и для Нового Завета. Об этом Книга Иова или же притча о блудном сыне. Отец более ценит блудного сына, прошедшего весь цикл – и нисходящий от Отца, и весь обратный путь.

Противопоставление единицы и шестёрки, Единства и Разделённости есть также противопоставление коллективного бессознательного и личного сознания. Новорожденный младенец совсем не имеет сознания, его личность находится в полном единстве с коллективным бессознательным, то есть с Богом. Но никакой ценности для Бога в таком единстве нет. Только когда младенец станет сначала учеником, а затем отроком, научится пользоваться словами и различать образы, когда его душа станет разделенной между открывшимися ему жизненными путями, лишь тогда будет возможно постепенное движение к совершенному знанию, дающему подлинную свободу.

Есть в библейской символике ещё одна тема, неявно связанная с взрослением и обучением. Это – символика пищи, хлеба, которая позволяет иносказательно говорить о разных видах познания. Например, есть вполне прозрачная символика молока как лёгкой пищи для младенцев, то есть знания доступного несовершенным, и есть символика мясной пищи как знания, для переваривания которого нужно более совершенное чрево

. Зная эту символику, будет легко, например, разъяснить ветхозаветную заповедь: «Не вари козлёнка в молоке его матери». Она означает: не смешивай пищу, то есть учения, предназначенные для младенцев и для зрелых умом. Что ж, возможно, мы сейчас и нарушаем эту заповедь, но я всё же надеюсь, что младенцы заняты более интересными делами, чем чтение этой книги. С другой стороны, вскормленный молоком младенец, как Иван Бездомный в первой главе, если он способен к учению, должен когда-то приобщиться к взрослой пище. И это поначалу ведёт к несварению, болезни чрева, то есть буквально душевного недомогания.

Первая глава начинается с того, что Берлиоз, как заботливая мать, пытается оградить Ивана от скоромного, предупредить даже от попыток приблизиться к живому Иисусу. В результате Иван питается молочной кашей, сохраняя младенческое единство мировоззрения. Но тут появляется «искуситель» Воланд со своим живым рассказом о Пилате, и младенческое внутреннее единство Ивана бесповоротно рушится.