Мне давно хотелось убить

– На Алтае побывал только Сашка Морозов! Классный был охотник, – говорил похожий на писателя, бородатый и ухоженный, председатель общества охотников и рыболовов Игнатов; на вид ему можно было дать лет пятьдесят, хотя на самом деле было шестьдесят два. – Он браконьерил, конечно, все об этом знали, но страшно завидовали. Красивый, статный, словом, настоящий, так сказать, классический образчик русского охотника. С него бы картины писать, да только погиб он. В автокатастрофе. Добирался из Карелии, куда он тоже любил ездить охотиться, автостопом. Водитель грузовика уснул, и они вместе с машиной рухнули в пропасть.

– Он погиб?

– Разумеется! Но если вы хотите узнать, присутствовал ли кто из наших на похоронах, то я отвечу так: нет.

Никто его в гробу не видел, говорят, что его останки похоронили прямо на той трагической трассе родные того самого водителя, по вине которого он и погиб. Но я не думаю, что если бы Сашка чудом остался жив, то не объявился бы здесь за эти десять или даже больше лет. Ведь эта история приключилась году в восемьдесят восьмом или даже раньше, точно не припомню. А что это он вас так заинтересовал? Конечно, у него был снегоход, и на оленя он ходил на Алтае, но ничего такого, из-за чего им могла бы заинтересоваться прокуратура или просто милиция, за ним не водилось… Вот браконьерство – это да!

А так – он мирный был, хороший мужик, одним словом.

– У него была семья?

– Была. Но они с женой и детьми жили порознь, даже в разных квартирах, хотя, говорят, нормально ладили друг с другом. Сашка стихи писал, пытался писать прозу и даже отправлял какие-то рассказы в «Новый мир», кажется… Но там, в Москве, говорят, и своих писателей полно, что им за дело до какого-то простого охотника? Хотя, я так думаю, если бы его увидела какая-нибудь редакторша, то не устояла бы, все бы напечатала только за одни глаза его… Жалко мужика, сгинул почем зря.

– У вас есть его адрес?

– Конечно, есть. Да я его и так, по памяти помню:

Лермонтова, 15, квартира 8.

– А его жены?

– Вот уж чего не знаю, того не знаю. Она к тому же еще и под своей фамилией жила. Я, честно говоря, даже не уверен, что они зарегистрировали свой брак.

– Ну а как ее хотя бы звали, помните?

– Людмила, кажется… Хотя нет, не буду врать, не помню.

– А где он хранил свой снегоход?

– В сарае возле дома, я сам лично видел. Помню, зашел к нему как-то, не успел в подъезд войти, он меня окликнул – в сарае возился, снегоход как раз чинил. Я не с пустыми руками к нему шел, дело у меня к нему было…

Мы с ним хорошо так выпили, закусили яблоками мочеными. Словом, хорошо посидели… Вот смерть какая страшная, нелепая!

– А что за дело у вас к нему было?

– Да хотел попросить его жену сделать чучело совы.

Правда, не для себя…

– Она у него что, была таксидермисткой?

– Да, дома работала.

– Так как ее зовут, Людмила, говорите?

– Кажется, все-таки Людмила.

– А где она жила?

– Не знаю, потому что дома у нее ни разу не был, я птиц и головы переправлял через Сашку…

– ..а сами имели комиссионные за посреднические услуги?

– А почему бы и нет? – засмеялся мелким извиняющимся смешком Игнатов, приглаживая и без того приглаженную бородку цвета крепко заваренного чая.

– А можно предположить, что у этого самого Морозова был семейный бизнес: он привозил шкуры оленей, кабанов, лосей, а его жена мастерила из них чучела и продавала?

– Конечно, можно. Но только вряд ли это бизнес – слишком громко сказано. Если она в год сделает два чучела – какой же это бизнес? Это огромный труд, а вот сбыть, продать такое чучело – задача еще потруднее.

Игнатов ушел, а Крымов отправился с Шубиным на Лермонтова, 15.

В квартире номер 8 давно уже никто не жил. Соседи слово в слово повторили рассказ Игнатова о трагической гибели «охотника от бога» Морозова Александра Васильевича. На вопрос Крымова, не приходили ли сюда, на эту квартиру, жена и дети покойного, ему ответили отрицательно: мол, никто не приходил, родные Морозова, кажется, уехали в другой город. Но самое удивительное заключалось в том, что никто из соседей ни разу и не видел ни жену, ни детей Морозова, и даже не знали, сколько у него этих самых детей.

Тема охотника была временно закрыта.

Что касается поисков жены Морозова, предположительно Людмилы – женщины, владеющей редким ремеслом таксидермиста, то они за неделю так ни к чему и не привели. Были вызваны специалисты-биологи с биофака университета, которые знали всех таксидермистов наперечет, но ни у одной женщины-таксидермистки не было мужа по фамилии Морозов, и тем более охотника.

* * *

…Шубин очнулся – кто-то сильно тряс его за рукав.

Он повернул голову и увидел склонившегося к нему Сазонова, от которого разило, как от бочки с пивом.

– Ты уснул, Игорек. Поднимайся, дорогой, работенка есть кое-какая…