Мне карты встречу обещали

Саша села на стул и опустила лицо на колени. Ей искренне хотелось, чтобы они ушли. Она не привыкла показывать свои чувства и уж тем более говорить о них. Если ей больно, значит она слабая, глупая, бестолковая. С чего она это взяла? Да от того, что в детстве любая ее просьба врезалась в глухую стену непонимания. Отец отчего-то считал, что дети сами собой должны все знать, рождаться успешными и образованными, на радость мамам и папам. А еще он считал своим долгом сообщить дочери, что она безграмотная простофиля и бездарь, если не знает ответа на вопрос, который для него был элементарным. Мать же, видя, как дочь собирается на танцы, не упускала возможности прокомментировать ее бедра, которые всегда были чуть шире чем у одноклассниц. Отец заходил с одного бока, мать с другого. Успехи – как должное, а незнание – дурость. Саша усвоила с детства, просить помощь, выражать чувства, терпеть неудачу, вес это делает тебя ненужным. Поэтому каждый раз, когда она чувствовала, что вот-вот выдаст себя, она начинала злиться. Ярость гасила другие эмоции, а значит защищала.

– Уходите!!! – ее душило их сочувствие. Она не хотела справится сама, она вообще больше не собиралась справляться. Дерьмо случается, Ба права. Но в жизни Сашки уж больно часто. Словно она не просто зашла в эту реку с дерьмом дважды, а нырнула туда с головой и плыла по течению, время от времени прибиваясь к берегу.

Кастрюли продолжали греметь. Саша почувствовала запах растопленного сливочного масла и свежих огурцов.

– Постели салфетки, – послышался тихий голос бабушки, а потом звук опустившихся на новенький стол тарелок. Пахло овощным салатом, пахло летом.

Саша больше не могла сдерживаться и тихонько заскулила. Тут же утерла глаза о брюки, в которых существовала уже несколько суток. А потом почувствовала тяжелую рук бабушки на спине. Услышала, как сестра опустилась перед ней на корточки.

– То, что ты сейчас испытываешь – это нормально… Тебе больно, ты живой человек…

– Какого черта?! Какого черта я вас спрашиваю, все это происходит со мной?! Я что, была в прошлой жизни такой уж сволочью?

– Вряд ли, может быть просто ты никак не можешь усвоить урок?

– Ба, ты уже пять лет на пенсии, прекрати эти свои психотерапевтические штучки…

– А я согласна, иначе почему из раза в раз повторяется одно и тоже?

– Просто потому что боженька очень меня любит…

– Так, слушайте! У меня идея! Сань, решись на эксперимент!

– А я еще надеялась, что вы скоро уйдете…

– Слушай сюда. Один месяц, на то, чтобы видеть только плюсы абсолютно во всем что произошло. Принять ситуацию, понять причину, начать жить…

– Ты у нас вроде гинеколог в районной поликлинике… Это ты, глядя на вагину, такой умной стала?

– Я сделаю вид что не слышала очередной попытки посмеяться над моей работой. Я серьезно, Саш. Любая непредвиденная ситуацию, и ты раздуваешь ее до проблемы вселенского масштаба! И я не про то, как поступил этот петух!

– Индюк.

– Индюк, спасибо бабуль. Подожди, Саш. Я о другом. У тебя на все одна реакция, еще с детства. Упадок, злость, депрессия, и так по кругу. От того может жизнь и создает тебе все эти проблемы? Вся твоя личная жизнь просто вопит об этом! Тебе нужно научиться реагировать на происходящее иначе!

– Это ничего не изменит, Арин. Чем чаще я повторяю, что все будет хорошо, что я не сдамся, тем с большей силой жизнь макает меня головой в чан с дерьмом.

– Намерения твои проверяет.

– О, ну конечно!

– Так, девки, за стол. И ты, дорогая моя, съешь эту чашку макарон, иначе я впихну их в тебя силой.

Агата Тихоновна взяла Сашу за предплечье и настойчиво подвела к столу.

– Это всего лишь месяц. Ради меня и бабушки, разве я много прошу?

Глядя на расплавленный сыр, растягивающийся на ложке, Саша почувствовала аппетит, впервые за несколько дней. Бабушка проследила за ее взглядом и пододвинула сковороду ближе.

– Это только в книжных романах кто-то должен страдать. Герой, читатель или автор. А если все трое, тогда это бестселлер. В реальной жизни страдать никто не должен. И не из-за чего нельзя желать погибнуть, поняла… – Агата Тихоновна перемешала овощи в салатнице. Подсолнечное масло, нерафинированное, с ароматом семечки, Сашка такое очень любила.

– Один месяц. Одни плюсы во всем что произошло, даже если за это время случиться что-то плохое.

– Что может быть хуже того, что произошло?

– Цыц! А то накличешь. Господь тебе сейчас быстро покажет, что!

– Ба, не кричи! Месяц, сестренка, ради меня и Бабушки. Спишем долги, как тебе такая сделка?

– И после этого вы отвяжитесь от меня?

– Дадим зачахнуть в депрессии, обещаю!

– Идет.

Все молча ели, Арина переглядывалась с бабушкой, Саша делала вид, что не замечает этого. Потом собрала пустые тарелки и сунула в посудомойку. Вытерла со стола. Она думала, что обновит его устроив романтический ужин при свечах, а потом бы они с Вовкой испробовали его на прочность…

– Вы же не собираетесь здесь ночевать?

– Нет, у тебя и кровати то нет. Ба остановится у меня, но мы будем регулярно наведываться. Я все же надеюсь, что ты сдержишь слово.

– Сдержу, хотя бы ради того, чтобы вы наконец отстали.