Мне не стыдно быть патриотом

Может быть, сегодня надо было бы говорить не о том, о чём я собираюсь, а о международном положении, мягко говоря, довольно сложном, о нашем экономическом положении, тоже не внушающем большой радости, но приходится говорить о другом.

По статье 310 Уголовного кодекса Российской Федерации части 2 депутату Бессонову в случае лишения его депутатской неприкосновенности грозит до 10 лет лишения свободы. «Ну что вы, господа, — говорят нам в соответствующих инстанциях, — получит лет пять, не больше».

Что это, страшный сон? За что лет пять: за свою депутатскую деятельность, за агитацию в пользу своей партии?

Нет. Он, знаете, нарушал.

Сильно сомневаемся в этом.

Однако что бы ни произошло, Бессонов защищен депутатской неприкосновенностью. Зачем она тогда? Для каких случаев?

Конституционный Суд постановил, постановлением от 20 февраля записал — неприкосновенность (парламентский иммунитет), закрепленный в статье 98-й Конституции, не является личной привилегией, а призван обеспечивать повышенную охрану закона личности парламентария в силу осуществляемых им государственных функций, ограждая его от необоснованных преследований, способствуя его беспрепятственной деятельности.

Установление статьи 98-й Конституции является исключением из общей конституционной нормы о равенстве всех перед законом и судом, что обусловлено необходимостью конституционной защиты специального статуса парламентария как члена федерального, представительного, законодательного органа.

Казалось бы, всё ясно, и какие претензии в осуществлении выборной деятельности, подчеркиваю, выборной деятельности, в этом, и предъявляют к нему органы. Можно предъявлять к нему как члену Государственной Думы.

Осуществлял он выборную деятельность? Безусловно. Нарушал он законы Российской Федерации? По нашему убеждению, нет, что мы и докажем в дальнейшем.

Но даже если он и нарушил, то стоит повторить еще раз разъяснения Конституционного Суда, которые являются исключением из общей конституционной нормы о равенстве всех перед законом и судом.

Как говорится, всё ясно, и дело в отношении члена Государственной Думы, человека, находящегося в статусе федерального министра, должно быть немедленно закрыто. Но не тут-то было.

Этому мешают два обстоятельства. Первое — выборная кампания, и второе — членство парламентария Бессонова в оппозиционной фракции КПРФ.

А теперь подробнее. Что делал депутат Бессонов декабрьским вечером 2012 года? Может быть, сбывал наркотики? Нет. Занимался рэкетом? Нет. Появился в общественном месте в нетрезвом виде, оскорбляющим достоинство гражданина? Снова нет.

Он агитировал своих избирателей. То есть занимался политической деятельностью. То есть защищал свое депутатское право и предназначение.

Говорят, что собрание это было не санкционировано, депутат Бессонов грубо игнорировал, и правоохранительные органы резонно пытались помешать проведению собрания.

Здесь существуют два аспекта. Первый — данное собрание должно было проводиться как митинг в поддержку партии КПРФ на выборах.

Но присутствующим здесь депутатам оппозиционных партий понятно, что местная администрация, используя административный ресурс, делала всё, чтобы не допустить или сорвать эти митинги, что и было сделано.

Тогда существует такая форма избирательной пропаганды как встречи избирателей со своим депутатом. Что говорит нам по этому поводу конституционное право? Читаем: для осуществления полномочий депутата, его встреч с избирателями предоставляется транспорт, обеспечивается извещение населения о месте и времени встречи депутата с избирателями, выделяется для этих целей помещение. А что, если и десятая часть перечисленных мер не делается? Что делать, если помещения не выделяются?

Где, в каком законе, в каком регламенте написано, что нельзя проводить такую встречу на открытом воздухе? Если этого делать нельзя, давайте примем такой закон. А пока такого закона нет, нет и запрета собираться под открытым небом. Значит, депутат ничего не нарушал, значит, действия полиции, а не депутата были неправомерными.

И второй аспект. Проведя три года в думском кресле рядом с депутатом Бессоновым, могу поручиться, что вряд ли он по собственной инициативе подошёл к мирно стоящему в стороне полицейскому полковнику, заехал ему кулаком в лицо и начал рвать на нём мундир, тем более, что деяние это, что мы и докажем, сомнительно и нигде не зафиксировано.

Значит, было что-то другое. Полковник полиции пытался пресечь проведение законной акции, то есть, проще говоря, полицейский первым полез к депутату. Но разве полковник не знал, что перед ним депутат Государственной Думы, член высшего в стране Законодательного Собрания, государственный чиновник в ранге федерального министра, личность, на которую распространяется право неприкосновенности? Знал. Но вступил, по его же словам, в физический контакт, проявив непрофессионализм и грубо нарушив Конституцию.