Мне повезло: я всю жизнь рисую!

— Но ведь Бродский попросил снять инициалы в посвящении и написал Кушнеру из нью-йоркской больнице, что это стихи скорее о нем самом, чем о любом его адресате.

— Когда Саша приехал в Нью-Йорк в 1994 году, он жил у нас, мы повезли его на выступление в журнале «Слово—Word», где его прекрасно представлял Иосиф, желавший смягчить впечатление от того стиха, а я старался побольше фотографировать их вместе, с доброжелательными улыбками.

И. Бродский и А. на выступлении в журнале «Слово—Word»

— Одно из последних выступлений Бродского состоялось 2 апреля 1995 года в зале Нью-Йорского Этнического общества, что рядом с Центральным парком. Вы были на нем?

— Да, после выступления мы пришли в «Самовар». Роман принес свой знаменитый альбом с автографами и попросил меня нарисовать Иосифа, но тот забрал у меня альбом и любимый им цанговый карандаш: «Мишель, ты меня много рисовал. Дай-ка я тебя нарисую». И быстро нарисовал совершенно замечательный рисунок. И подписал: «Мишеньке, с нежностью от Иосифа. И. Б. Бродский. Нью-Йорк 2 апреля 1995». Потом Иосиф сказал: «Викуля, давай выпьем за наших отцов». Они чокнулись, расцеловались, Вика разревелась. Это были последние слова, которые мы от него слышали. В тот вечер мы виделись в последний раз.

Одно из последних выступлений Бродского. Нью-Йоркское Этническе общество. 2 апреля 1995 года

— Вы сделали рисунок в блокноте в похоронном доме на Бликер-стрит 29 января 1996 года. Это был рисунок Бродского в гробу или пришедших с ним проститься

?

— 29 января 1996 года мы прощались с ним в похоронном доме на Бликер-стрит. Фотографировать не разрешали. Я сделал рисунок в блокнот, потом увеличил его. Там сидит Лариса Каплан, Роман, еще кто-то, Вика. Леша, я. Первый раз я показал его на моей выстаке в Петербурге в 2003 году.

— Наконец, последний вопрос: что и кто для вас Иосиф Бродский?

— Когда я учился в школе, у нас в истории была картинка: на каменных плитах клинописью высечены строки —— законы царя Хамураппи. Любимые мои стихи Иосифа Бродского кажутся мне не написанными на бумаге, высеченные клинописью на каменных плитах.

БАЛЛАДА О МАЛЕНЬКОМ БУКСИРЕ

Сталин всегда не любил Ленинград.

Особенно, ленинградскую интеллигенцию.

В 1947 году был устроен очередной разгром в городе. Были хамски обруганы Анна Ахматова и Михаил Зощенко, их запретили печатать, и разгромлены ленинградские журналы.

Из детских журналов остался один «Костёр». Как написал Сергей Довлатов — пионерский журнал с инквизиторским названием. В нем работал замечательный поэт и замечательный человек Лев Лосев. Он занимал самую маленькую должность — был редактором отдела юмора и спорта, но смог так поставить дело, что все его друзья — поэты, — Уфлянд, Ерёмин, Виноградов и, конечно, Бродский могли там что-то зарабатывать. Это было очень важно, потому что, в отличие от Москвы, в Ленинграде больше мест для публикации не было.

Лосев рассылал своих друзей в разные командировки — на детские спортивные соревнования, или в разные республики СССР, переводить детских поэтов и т. д.

Например, Бродский ездил от «Костра» в Армению, переводил детских армянских поэтов.

Когда мы приехали в США в 1989 году, первую работу мне предложил Лосев — я делал обложку к его книге «Поэтика Бродского» для Лондона.

А в 1962 году Лосев напечатал в «Костре» замечательное стихотворение Бродского «Баллада о маленьком буксире». Это было какое-то чудо. Это единственное стихотворение Бродского, напечатанное в СССР. Поразительно, что свирепая цензура пропустила это совершенно не советское стихотворение, где звучит пронзительная тоска автора, о невозможности выехать за железный занавес, за пределы России.

«…Мне за вами нельзя» — говорит буксир уплывающим иностранным кораблям.

«…Кто-то должен остаться возле этой земли…»

Я думаю, что буксир — настолько естественный компонент Ленинградского пейзажа, такой пролетарский транспорт, что не обратил на себя внимание цензоров.

Бродский писал: «И был город,

самый красивый город на свете.

с огромной серой рекой…»

И всякий раз, увидев реку, Неву, вы видели и буксир, плывущий по ней. На любой фотографии, или картинке, иллюстрации, где есть Нева — есть и буксир, неотделимая ее часть.