Мне повезло вернуться

А офицеры? Офицеры, среди которых в нашей роте половина УЖЕ в Афгане побывала? Уж они-то точно знали, что нас там ждет в десантно-штурмовых-то бригадах. И чему нам научиться нужно, чтобы шанс иметь живыми вернуться. Так почему? Почему те же офицеры на все эти забавы сержантские сквозь пальцы смотрели? Почему я за три месяца своего взводного толком в лицо не успел запомнить, так «часто» он со взводом занимался? Помню только, что лицо совсем мальчишеское было, даже не брился еще, по-моему. Хотя про него как раз мне все понятно — он-то в Афгане еще не был. И уже знал, что скоро там окажется. Это я понял спустя несколько месяцев, возвращаясь из госпиталя в свою часть, в Гардез. Увидел его в Кабуле на пересылке: еще в парадке — значит, только прибыл…

Ну ладно он. Не до нас ему уже было — на свою войну он готовился. И сам не знал, вернется ли. Куда уж там про нас думать. (Кстати, так и не знаю, вернулся ли… Очень надеюсь на это…) Но другие-то? Ведь боевые были мужики — у ротного «Красная Звезда», у командира второго взвода — тоже. У замкомроты — «За отвагу». Они-то что? Зачем столько времени потеряли мы на всякую херню под «Гуляку»?! И кто знает — может, и не хватило кому-то из пацанов наших чего-то, чему он в это время не научился. Не хватило, чтобы добежать, доползти, укрыться, увидеть или попасть… Нет у меня ответа, нету. И не найду уже — не спросишь теперь у пацанов-то… Но вот «Гуляку» я с тех пор разлюбил. Как-то не «веселится» мне под него теперь. А тогда, в мае 84-го, бедняга Тихон, ни в чем на самом деле не виноватый, этим «Гулякой» подпортил себе репутацию. Мы-то бегаем, а он сидит, музицирует… Может быть, и из-за этого тоже родился позже слух, что, мол, Тихон в Афган не попал. Вроде как дед у него генералом оказался, отмазал внучка, и тот так до дембеля где-то на аккордеоне и наяривал. Ну, у нас еще таких несколько в роте было, за кого «словечко молвили». Так что и не удивились мы вовсе. Тогда ж все, кто мог своего сына от Афгана отмазать, — отмазывал… Да и не только тогда. И не судья я им. Будь у моей мамы возможность — и она, думаю, не задумываясь меня в Афган не пустила бы.

Слава богу, что не было…

В прошлом году, на 2 августа, подходит к нашей толпе из 56-й ДШБ какой-то мужик. На вид вроде постарше нас. Глаза такие… Тяжелые глаза. Берет, тельник под белой рубашкой, на рубашке — медаль ЗБЗ…

— Парни, из Джелалабада есть кто?

— Да мы гардезские все… А какие годы?

— 1984–1986, весна…

— О-па, а где в учебке был?

— Фергана, шестая рота…

— Да ну? Мы тоже…

Мы с Пахомом начинаем приглядываться, и вдруг возникает какое-то смутное предположение…

Но он нас опередил.

— Помните, я на аккордеоне еще играл?

— ТИХОН?!!!

— Ну да, я…

— ОБАЛДЕТЬ!!!

Обнялись, расцеловались, и первый вопрос:

— А помнишь «Гуляку»? Помнишь, как мы бегали…

— Да, блин, забудешь такое. Думал, вы меня глазами в пыль сотрете…

— Ну и как, че ты с аккордеоном-то дальше?

— Нету больше аккордеона. Подорвались мы с ним на боевых…

Так и сказал: «Мы с ним». Как про товарища. Как про вчера…

Вот так, спустя больше двадцати лет, узнали мы о судьбе нашего «Гуляки»…

«Я иду тебе навстречу»

…Июнь. Жара. Мы уже отпрыгали положенные три прыжка с парашютом, и теперь — только тактика, тактика, тактика. Каждое утро выходим за город и до одури бегаем или ползаем по поросшему жесткими колючками громадному полю… В обед — пешком назад в часть. Усталые, исцарапанные, потные, пыльные… Какой же тяжелый мой пулемет «ПК», какой же неудобный… Это на тактике в поле у меня преимущество — с «ПК» не надо ползать по-пластунски, только на боку, да еще опираясь на пулемет. А парни-то со своими автоматиками да «РПК» на пузе все занятие проползали. Зато теперь все тащат «пушинки» «АКС», а мне «ПК» отбил уже все ноги. Грустно смотрю вниз на свои ботинки — эту пыль теперь, похоже, никогда не отчистить…

Входим на территорию полка… И вдруг — «Я иду тебе навстречу» в исполнении ВИА «Синяя птица». В плотном, знойном ферганском воздухе словно повеяло ветерком. Ветерком откуда-то из той жизни, которая была еще так недавно и которой, кажется, никогда больше не будет. А будет только бритва «Улыбка» по утрам — фирменный прикол ВДВ, когда недобритые неумелой рукой волосинки под носом зажимают пружинистой шпилькой от парашютного прибора и выдергивают. Ты дергаешься от боли, но вроде как «улыбаешься». Или пресловутое «Закончить прием пищи, выходи строиться!» — а мы только успели зайти в столовую и разложить в миски воду с капустой… Или «крокодильчик» перед отбоем. Все эти маленькие радости армейской жизни, благодаря которым, видимо, из нас и предполагается вырастить грозу и гордость Вооруженных сил. Они сейчас — реальность. Все, что было до этого, кажется сном. Да и было ли оно? Было ли такое, что и для нас звучали эти песни?