Мнемоскан

— Пишется «Гэ-Ю-Эн-Тэ-Е-Эр»? — спросила машина.

Желудок Дона начал сворачиваться клубком.

— Он… он умер, да?

Альберт кивнул.

— И его никак не вернуть?

— Простите, никак. Всё вычищено.

— Но… — И тут Дон всё понял. У него на это ушло больше времени, чем у Гунтера, но он понял. Гунтер — единственный, кто был рядом с Сарой, когда она расколола драконианский код. Этот техник явился не для того, чтобы проводить Гунтеру техобслуживание. Он должен был скопировать его память, чтобы украсть ключ дешифровки для Мак-Гэвина. Богач хочет всё контролировать — и с ключом он бы смог взять процесс создания драконианских детей под свой полный контроль и исключить из процесса Дона.

— Убирайтесь, — сказал Дон роботехнику.

— Простите?

Дон был в ярости.

— Убирайтесь к чёрту из моего дома.

— Мистер Галифакс, я…

— Думаете, я не знаю, зачем вас прислали? Убирайтесь.

— Мистер Галифакс, честное слово…

— Вон!

Альберт был явно напуган; физически Дон был на двадцать лет младше его и на шесть дюймов выше ростом. Он схватил свой алюминиевый футляр и поспешил к лестнице, в то время как Дон осторожно помогал Гунтеру подняться на ноги.

Дон знал, как это, по-видимому, произошло. После того, как он позвонил Мак-Гэвину с известием о смерти Сары, Мак-Гэвин прокрутил в голове свой последний разговор с ними и, должно быть, сообразил, что Гунтер мог видеть, как Сара применяет ключ дешифровки, и поэтому может знать, что это за ключ.

Багровый от гнева, Дон приказал телефону позвонить Мак-Гэвину. После двух гудков ответил знакомый голос.

— «Мак-Гэвин Роботикс». Офис президента.

— Здравствуйте, миз Хасимото. Это Дональд Галифакс. Я хотел бы поговорить с мистером Мак-Гевином.

— Простите, он сейчас недоступен.

— Оставте ему сообщение, пожалуйста, — сказал Дон с едва контролируемой яростью. — Скажите, что мне нужно поговорить с ним сегодня же.

— Я не могу обещать, что мистер Мак-Гэвин перезвонит вам в какое-либо определённое время, и…

— Просто передайте ему это, — сказал Дон.

Телефон Дона зазвонил два часа спустя.

— Здравствуйте, Дон. Миз Хасимото сказала, что вы звонили…

— Если вы ещё раз выкинете что-то подобное, я прекращу с вами все дела, — сказал Дон. — Господи, а я-то думал, что могу вам доверять.

— Я не понимаю, о чём вы говорите.

— Не надо игр. Я знаю, что вы собирались сделать с Гунтером.

— Я не…

— Не отпирайтесь.

— Дон, мне кажется, вам нужно сделать глубокий вдох. Я знаю, что вам нелегко пришлось в последнее время…

— И это, чёрт возьми, истинная правда. Говорят, что человек не умирает окончательно, пока мы его помним. Но сейчас умер один из тех, чья память о Саре была идеальной.

Молчание.

— Проклятье, Коди! Я не смогу это сделать, если не смогу вам доверять.

— Этот робот мой, — сказал Мак-Гэвин. — Он арендован у моей компании, так что содержимое его памяти — моя собственность.

— Теперь его память пуста, — сказал Дон.

— Я… я знаю, — ответил Мак-Гэвин. — Простите. Если бы я хоть на секунду подумал, что он может… — Снова молчание, затем: — Ни один робот никогда раньше так не делал.

— Вам стоило бы у него поучиться, — резко заметил Дон. — Преданности.

Голос Мак-Гэвина стал жёстче — безусловно, с ним давно уже никто так не разговаривал.

— Поскольку МоЗо был передан в аренду Саре для того, чтобы ей помогать, сейчас мне, возможно, стоит его…

Дон почувствовал, как у него заколотился пульс.

— Нет, пожалуйста — не забирайте его. Я…

Голос Мак-Гэвина был по-прежнему сердит.

— Что?

Дон слегка пожал плечами, хотя Мак-Гэвин никак не мог этого увидеть.

— Он член семьи.

Долгая пауза, потом ясно различимый вздох.

— Хорошо, — сказал Мак-Гэвин. — Если это поможет нам помириться, то можете оставить его у себя.

Молчание.

— Мы помирились, Дон?

Дон по-прежнему был зол. Если бы ему было по-настоящему двадцать шесть, он продолжил бы препираться.

Но ему не двадцать шесть; он знает, когда нужно отступить.

— Да.

— Очень хорошо. — В голос Мак-Гэвина начало возвращаться прежнее тепло. — Потому что мы серьёзно продвинулись с искусственной маткой, хотя видит Бог, это было тяжко. Каждую деталь нужно изготовлять с нуля, и там применяются технологии, о которых мои инженеры и понятия не имели…

Дон оглядел свою гостиную. Каминная полка была теперь усыпана десятками траурных открыток, аккуратно распечатанных и сложенных Гунтером. Дон сокрушался о смерти бумажной почты, но полагал, что пересылка данных, по которым получатель восстанавливает исходный физический объект, очень подходила моменту.

Одна из открыток была прислонена к награде, которую Сара получила от МАС.

Другая лежала так, что закрывала Дона на их с Сарой свадебной фотографии. Он подошёл к камину, сдвинул открытку и посмотрел на Сару и на себя, какими они были тогда, в первой своей молодости.

Также были цветы — настоящие и искусственные. Целая ваза роз стояла на маленьком столике между диваном и «Сибаритом»; проекция букета красных гвоздик парила над кофейным столиком. Он вспомнил, как нравилось Саре в молодости сажать цветы, как она продолжала возиться с ними и перевалив за семьдесят, и как она однажды назвала радиотелескоп Very Large Array цветником Господа.