Многие знания — многие печали. Вне времени, вне игры

– На Лилю очень сильно влиял мой Харченко. Я, к сожалению, слишком поздно это поняла. Он ей сумел внушить настоящую ненависть ко мне, представляешь? Постоянно я с ее стороны слышала недовольство. Вечно претензии, свары, укоры. А в один прекрасный день она хлопнула дверью и ушла от меня, стала жить отдельно. Я ее удерживать не стала – выросла девица, институт окончила, взрослая, считай.

– Может, мальчик на нее отрицательно влиял?

– Да какой там мальчик! Муж мой бывший на нее влиял, хотел, видать, таким образом мне отомстить. Представляешь, Лилька даже в суд на меня подавала, хотела квартиру отхапать. Я пошла на мировую, и мы с ней разменялись и разъехались, но я ей сказала: ноги твоей в моем доме больше не будет! С тех пор лет семь мы не общаемся.

– Да, неприятная история.

– А как ты поживаешь? – увела она разговор в сторону. – Женат? Разведен?

– Я тоже первый раз женился довольно быстро, в восемьдесят пятом. Помнишь, как в те времена парней спрашивали: ты женишься по любви, взаимности или как честный человек? Так вот, я женился как честный человек. Сын родился в восемьдесят шестом, он по моим стопам не пошел, ни по физике, ни по рисованию. Получил экономическое образование в Манчестере, хоть и трудно было, работу в Лондоне нашел. Но мы с ним отношения поддерживаем. Раз в неделю обязательно по скайпу переговариваемся.

– А что у тебя было дальше?

– Супруга номер два. Прожили восемь лет. Детей не было. А что у тебя после Харченко?

– Был и второй муж и сын. Супруг сильно старше меня – в общем, он… – Она хлюпнула носом. – …Умер. Теперь мы живем вместе с сыном.

Она протянула мне бумажник с фотографией: там здоровенный красивый парень обнимал за плечи постаревшую и потолстевшую Лидию, растроганную мамашку.

– А дочки снимка нет? – спросил я не без умысла. Почему-то вдруг закралось в голову, что она может быть похожа на мою новую знакомую по имени Лена. Я-то ее документов не видел.

Мою собеседницу аж передернуло. «Нет, – скривила она губы. – Дочкиного фото у меня нет». И опять переменила тему, ставшую ей, вероятно, неприятной.

– А ты знаешь, что случилось с нашими мальчиками? Теми, что были с тобой и Петькой в Зурбагане?

– Пильгуй, Кутайсов, Селиверстов? – переспросил я.

– Да, а теперь еще и Марцевич.

– Жалко их. А почему, как ты думаешь, – я в упор поглядел ей прямо в глаза, – все они погибли? Почти одновременно? Чуть не в один год?

Что-то в лице ее дрогнуло: мне показалось, что-то она знала или подозревала. Но сказала с убежденностью – пожалуй, даже излишней, с определенным перебором:

– Представления не имею, отчего так случилось.

– Почему именно сейчас? – продолжал настаивать я. – И почему – они?

– Откуда мне-то знать? – она вроде даже немного рассердилась.

– Скажи: а твой первый муж, Харченко – он ведь утонул? Там не было никакого криминала?

– Нет, – сказала она с чрезвычайной уверенностью. – Он тонул на виду у всего пляжа. И его тогдашней любовницы.

– А как же спасатели? Не в России ведь дело было, не на диком пляже?

– Они там, мальдивцы, еще меньше работать любят, чем наши. Спохватились, говорят, бросились, вытащили. Но было уже поздно. Откачивали – но не спасли.

– Но раз рядом с Семеном была тогда любовница – она ведь могла ему что-нибудь в коктейль подсыпать. Или попросту подпоить.

– Ты всегда был фантазером, Кирилл. Пятидесятилетнему мужику не надо с двадцатилетними трахаться – вот у него сердчишко и не выдержало.

– Он, наверное, богатое наследство оставил?

– Да, говорят, в последнее время получал Харченко много. И чиновник был не из последних. Наверняка откаты брал, я его как облупленного знаю. Дом, говорят, роскошный оставил, две или три квартиры.

– А тебе ничего не перепало?

– С какой стати? По закону разведенной жене никогда ничего не светит.

– А Лиле досталось? С дочерью ведь не разводятся.

И снова что-то передернулось в лице Лидии.

– А про нее-то мне откуда знать?! – с преувеличенным, как мне показалось, жаром опять ответила она. – Я ж говорю: мы не общаемся.

Мы поговорили еще минут десять про работу, про поездки за границу.

Ничего в моем сердце ни разу не дрогнуло: слишком уж нынешняя Лидия отличалась от той, прежней. Ничего общего, разве что тембр голоса, но все равно он звучал не кокетливо и не зазывно, как в молодости, а больше устало или раздраженно.

Алексей Данилов

Варя иногда помогала мне в работе. Но не в этот раз. Она страшно занята своим делом – не знаю каким. Пропадает целыми днями, а бывает – и полночи прихватывает. Я ее не ревную – но скучать скучаю. И жалею. И понимаю, что ей не до моих проблем.

И еще я думаю о Вариной попытке взять меня на слабо. Может, мне и впрямь следует потренироваться, чтобы научиться преодолевать разнообразные защиты и проникать в нутро любого человека даже помимо его желания? Может, она права? Я, как экстрасенс, далеко не совершенен? И мне надо доказать, что я умею действовать, когда мне сопротивляются? В любом случае, чтобы просить помощи у своей гражданской жены, время для меня сейчас не самое удачное.