Многоходовочка не удалась

В общем, два с половиной года нового брака жутко вымотали Валерия Сергеича. Он постарел. Начал совершать ошибки в работе, за что его постоянно лишали премий, и его доход начал стремительно сокращаться.

Однажды он был таким уставшим, что хотел просто человеческого участия. Он позвонил Наташе и спросил, дома ли она. Он хотел к ней приехать и поговорить, на что получил ответ:

– Приезжай. Как раз с детьми побудешь, а я схожу на свидание.

Тот факт, что у Наташи появился новый хахаль, окончательно выбил из колеи нашего горе-романтика. В тот же вечер, дождавшись Наташу со свидания, Валерий устроил ей истерику.

Ага. Истерику. Вы когда-нибудь наблюдали мужской отъезд кукухи? Страшная вещь, скажу я вам. И если женщину в истерике бросать нельзя, то от мужчины в таком состоянии нужно бежать, теряя тапки. И детей прихватить, чтоб он никого не размазал по стенке ненароком.

Наташа быстро смекнула, к чему сейчас приведут Валеркины размахивания руками и красные щеки, сгребла детей в охапку и вылетела из дома вон. Он еще пытался ее удержать и что-то кричал вслед вроде «ты еще пожалеешь!» или «если ты сейчас уйдешь, то назад дороги не будет!»

Ага, как будто она раньше она была, эта дорога.

Наташа отвезла детей к маме и примерно через час позвонила Рите и спросила, дома ли ее муж. Та ответила, что не знает и знать не хочет. И вообще, ей некогда, она собирается в отпуск.

«А я в отпуске три года не была…» – подумала Наташа и положила трубку.

Дрожащим пальцем она нажала на номер Валерия и поднесла телефон к уху. Абонент недоступен.

Домой возвращаться было страшно, но неизвестность пугала сильнее. Наташа глубоко вздохнула и поехала домой. Детей она с собой брать не стала.

В подъезде было подозрительно тихо. Наташа стояла перед дверью и прислушивалась к звукам. Ти-ши-на.

Она тихонько открыла дверь своим ключом, зашла в квартиру, положила сумку на тумбочку и, не раздеваясь и не разуваясь, прошла на кухню, а затем в комнаты. Дома никого не было.

Единственным доказательством минувшей бури был разбитый телевизор, висевший на стене. Видимо, Валерик в порыве гнева запустил в него кукольной кроваткой. Печальное зрелище. Кровать разбила телек. Да уж.

В Наташе начала подниматься тревога. Она комком встала поперек горла и заставила пульсировать виски. Куда мог деться Валерий? Куда он мог уйти?

Она выглянула на улицу и увидела, что его машина стоит под окнами. Она снова начала набирать Валерия, но он по-прежнему не отвечал. Может, батарейка села, а может, он специально отключил свой аппарат, кто знает.

«Раз машина тут, значит, он не так далеко, – думала Наташа, бегая по квартире, – господи, зачем я только оставила его в истерике? Надо было остаться…»

Она вышла на улицу и смотрела по сторонам в надежде увидеть знакомый силуэт, но все было тщетно.

Не зная, что делать, позвонила в дверь соседке бабе Любе. Переминаясь с ноги на ногу и перебирая между пальцами края своей куртки она вкратце рассказала ей о произошедшем. И спросила, не видела ли та чего.

Баба Люба была женщиной доброй и мудрой. Она позвала к себе Наташу, усадила ее в мягкое кресло, накрыла теплым шерстяным пледом и дала чашку чая с мятой.

– Тебе надо успокоиться, милая, – сказала соседка.

– Угу, – отозвалась Наташа, глядя в стену.

– Милая, он вернется. Ничего с ним не случится, поверь мне. Проветрит голову и вернется.

– Угу. Только я с ума сойду в ожидании, – Наташа начала раскачиваться вперед-назад.

Баба Люба печально улыбнулась и открыла баночку с малиновым вареньем.

– Наташенька, он ведь тебе никто, – она протянула ей маленькую ложечку, – даже не бывший муж. Так, посторонний мужик. Да еще и истеричка. Неужели ты его до сих пор любишь?

– Ой, баб Люб, – сказала Наташа и заревела.

***

Наташа поблагодарила бабу Любу за чай и за разговор, попросила у нее прощения и пошла домой. Дома она легла на кровать, уткнулась лицом в подушку и уснула. У нее даже не было сил, чтобы снять одежду.

Кажется, баба Люба подмешала в чай не только мяту. А может, это все эмоциональное перенапряжение сказалось. Насыщенный получился вечерок. Сначала она была на потрясающем свидании, потом наблюдала, как бывший распадается на атомы, а в конце дня и сама впала в панику от того, что этот самый бывший куда-то пропал. Весело.

Наташе снилась погоня. Как-будто она спасалась от кошмарного злодея. Ей было страшно, жутко и хотелось спрятаться, но ноги-предатели совершенно не желали шевелиться и были как ватные. Она не могла бежать и вообще не чувствовала своих ног и от этого злилась еще сильнее.

Наташа проснулась в 11 дня, когда в окно уже светило солнце. Она села и потерла глаза. Видок у нее был совершенно помятый, да и чувствовала она себя не лучшим образом: голова болела, и тело было вялым и слабым. Тело желало лежать и пялиться в потолок, а не вот это вот все. Офигело это тело.