Многорукий бог далайна

Шооран сопровождал войска на свой страх и риск, но был зато неподотчетен никому из командиров. Сегодня он развлекал солдат, завтра, окруженный служителями, пел на краю мокрого оройхона славу вечному Ёроол-Гую, а еще через день, затерявшись в толпе, смотрел, как выходят из-под земли неукрощенные камнерезы, а мудрый Моэртал, командующий войсками вана, обещает от имени своего владыки вернуть мастерам все права и привилегии.

Местные жители, прореженные войной и потерявшие способность трезво оценивать происходящее, казалось вовсе забыли о том, что надо не только радоваться победе, но и жить: кормиться самим и кормить войско. Не обращая внимания на пристальные взгляды баргэдов, они шатались с одного оройхона на другой и так усердно причащались милостям Ёроол-Гуя, что Ай приходилось немало повозиться, чтобы набрать чавги на обед себе и Шоорану.

Между тем, началась раздача земель — ван переустраивал страну по знакомому образцу. Первыми выгоду предприятия поняли баргэды, которых с избытком оставалось в стране. Часть чиновников вернулись к своими книгам, остальные быстренько стали землевладельцами, получив наделы, каких и в земле изгоев ни у кого не было. Простодушные служители, отликовав свое, обнаружили, что они никому не нужны, и могут отправляться в далайн, шавар и на четыре стороны света. Воцарившиеся хозяева оставляли на своей земле лишь тех работников, без которых не могли обойтись, а прочих гнали долой. Мокрые земли стремительно начали заполняться изгоями. Все они были испуганы, растеряны и не знали, как существовать дальше. Смерть ждала их у каждого тэсэга, и они покорно умирали, не умея прожить без начальственного окрика и ежедневной миски каши. Спасти их мог только илбэч, если бы он создал новые сухие участки.

Первое время Шооран ничего не строил, опасаясь, что здесь его высчитают еще быстрее, чем в родных местах. Лишь однажды пробежал часть пути к земле вана и поставил оройхон — копию Торгового, в надежде, что тот облегчит ему будущую работу. Но теперь, насмотревшись на мучения изгнанников, Шооран решил взяться за дело всерьез. Первый оройхон в этих краях он пристроил рядом с тремя островами Энжина. Сам он при этом откочевал подальше, чуть не к самой линии фронта и потом долго хвалил себя за предусмотрительность. Рождение оройхона вызвало в стране взрыв, но совершенно не такой, какого ожидал строитель. Не было ни радости, ни удивления, почти никто даже не стремился вернуться на сухое. Все искали илбэча, чтобы убить его. Илбэч уничтожил границу! Он сломал спокойную жизнь! Он оскорбил Ёроол-Гуя!!! Толпы выброшенных на побережье людей затаптывали насмерть всякого, кто казался хоть чем-то подозрительным. Шооран был чужим, его выдавала одежда, говор, походка, но он вовремя понял, что происходит и успел примазаться к одному из отрядов, которые должны были наступать на страну добрых братьев, а на самом деле стояли, не желая подставлять головы под копья и кистени. Скучающие цэрэги с радостью приняли сказителя, о котором и дома кое-кто слыхал. Но одно дело — слыхать, совсем другое — слушать. То, что молодой Чаарлах вышел именно к ним, льстило воинам, хотя они как и большинство народа древним легендам предпочитали анекдотический рассказ о женитьбе Ёроол-Гуя. И Шооран послушно говорил то, что хотели слушать цэрэги:

— Многорукий влез на оройхон: Нет ли тут хотя бы пары жен? Стать моей женой — большая честь, я ее не буду даже есть. На зубах жена хрустит, утоляет аппетит. Но сейчас жена, даю вам слово, мне нужна для кой-чего другого…

Вдалеке, медленно нарастая, родился шум. Вскоре можно было слышать отдельные голоса и выкрики, хотя разобрать, о чем кричат люди, не удавалось. Но и без того было ясно, что происходит на мокром: очередная жертва попала под подозрение, и сейчас ее бьют, заставляя сознаться во всех грехах вселенной, или тащат к далайну, чтобы с благочестивым воплем: «О отец наш, Ёроол-Гуй!» — сбросить в пучину. Шооран зябко поежился, отгоняя чересчур яркую картину. Нет страшнее зверя, чем сорвавшийся с привязи раб.

— Держи-и ее!.. — донесся с мокрого взвизг.

А ведь там убивают женщину… Шооран прервал рассказ, приподнялся, окинул взглядом слушателей. Их было не так много: дюжины полторы цэрэгов, вовсе не обративших внимания на крик, земледелец из бывших чиновников, пришедший не ради сказителя, а чтобы лишний раз попасть на глаза властям, еще несколько случайных человек.

— Где Ай? — спросил Шооран. — Кто ее видел?

Слушатели, покорные воле рассказчика, повернулись, словно высматривая: где же Ай?

Ай не было.

— Уйде-от!.. — голосили за тэсэгами.

Шооран побежал на крик. Сзади застучали сапогами цэрэги. За последнюю неделю солдаты привыкли в Ай. Время от времени то один, то другой подходил к уродинке и, протянув чавгу и зрелый туйван, предлагал: «Выбирай, чего хочешь?» — а когда прозрачные пальчики снимали с ладони чавгу, воин хохотал и радостно вопил, обращаясь к товарищам:

— Видали, чавгу выбрала!