Многостаночник

– Владимир Павлович, мы выполнили задание… Что-что?.. Да-да, все трое сейчас стоят передо мною… Что-что?.. Отвести их к срубу?.. Но мы далеко от дома… было бы неплохо, если бы вы нас забрали… да-да… телефон я выключать не буду, чтобы вы смогли определить наши координаты… до скорой встречи, Владимир Павлович…

Произнесенные два раза черномасочником имя и отчество абонента вызвали у Андрея чувство дежавю. Но его тут же сбили с правильной мысли. Причем сбили не только с мысли, но и с ног, неожиданно ударив прикладом в челюсть.

Харкнув сгустком крови, а затем и выбитым зубом, Ларин приподнялся на локте. Злобно посмотрел на того, кто съездил ему увесистым прикладом по черепушке.

– Ты труп, – пообещал он своему обидчику – и было не понять, как при сложившихся обстоятельствах он выполнит это свое обещание.

На что ударивший антикора черномасочник оскалился. Занес руку с зажатым в ней автоматом над головой Андрея. Последний закрыл глаза, уже готовясь распрощаться с жизнью. Ведь второй такой удар его череп не выдержал бы. Треснул бы, и один из костных осколков впился бы в мозг.

– Хватит. Он нужен нашему боссу живым. – Остановил его взмахом руки обладатель спутникового телефона.

В скором времени в предрассветном небе показался тот самый «Ми-24», сбивший ракетой вертолет Амурской станции скорой медицинской помощи, в котором находился один из лучших друзей Андрея Ларина. Военная «вертушка», перемалывая бешено вращающимися лопастями холодный воздух, пронеслась, подобно гигантской стрекозе, над бурлящей и пенящейся рекой. Зависла над скалистым полуостровком. Антикора, а вместе с ним и женщину с ребенком, оттащили поближе к проходу в пещеру. Возле него столпились и сами черномасочники.

Площадка для посадки была расчищена. И пилот пошел на снижение. Каково же было изумление Ларина, когда из приземлившегося на скалистый полуостровок вертолета выбрались Владимир Павлович Левандовский и его одноглазый телохранитель. Он смотрел на них и не мог поверить своим глазам. Вот тут-то и вспомнилась ему версия Лоры, которую та озвучила на одной из последних встреч с Павлом Игнатьевичем Дугиным. Мол, а что, если фээсбэшник выжил и замутил новый преступный бизнес? Тогда и Андрею, и руководителю тайной организации по борьбе с коррупцией в высших эшелонах власти она показалась неправдоподобной, фантастической. Но, как оказалось, они ошибались.

– Не ожидал? – ухмыльнулся Левандовский. – Признаться, и я не ожидал, что ты объявишься в тайге.

– Как такое возможно?.. Тебе же вкололи… – Ларин никак не мог найти нужных слов.

– Сейчас объясню для непонятливых. – И Владимир Павлович скрестил руки на груди. – Но для начала я сделаю небольшой экскурс в историю. Как-то ко мне обратился некий Илья Гиряев. Он просил, чтобы я свел его с Цыганом. Кстати, уже тогда я хотел расправиться со Шпаковским, чтобы воплотить в жизнь свой хитроумный план. Но к этому вернемся чуть позже… Что же касается Гиряева, то я сразу заподозрил неладное. У меня даже промелькнула мысль, что он работает на тайную антикоррупционную организацию, о которой в последнее время только и говорят. Тогда я не верил в ее существование, но все же решил перестраховаться. Назначил Илье встречу, якобы с Цыганом, а сам отправил на нее своих телохранителей во главе с этим «циклопом». – И он покосился на одноглазого гиганта. – Приказал ему схватить и допросить Илью. Но он подвел меня.

– Так это ты убил Гиряева? – с ненавистью в глазах зыркнул на одноглазого Андрей.

Гигант расправил широкие плечи, хрустнул костяшками пальцев. А затем проговорил:

– Он сам угодил под поезд. И все же по большому счету ты прав. Не сам же он бросился под колеса товарняка. А бросился под них потому, что хотел убежать от меня. Так что…

– Ты ответишь за это, – жестко перебил его Ларин, сжимая пальцы рук в кулаки.

– Жду не дождусь, – засмеялся одноглазый.

Засмеялись за компанию и черномасочники. И тут Левандовский недовольно рыкнул, тем самым давая понять, чтобы все смолкли. Ослушиваться его никто не стал. И вот, когда воцарилась тишина, фээсбэшник продолжил свою прерванную речь. Ему явно хотелось выговориться. Показать Андрею, какой он хитрый и ужасный.

– Впрочем, я скоро забыл и про погибшего Гиряева, и про тайную антикоррупционную организацию. Сконцентрировался на одном – на своем плане. И вот тут объявляешься ты с какой-то стервозной бабой. Баба, кстати, сногсшибательная. В прямом смысле этого слова. А я знаю, что говорю.

– Подкаблучникам такие нравятся, – не преминул задеть его за живое Ларин.

Но Владимир Павлович не повелся на провокацию, опасаясь, что случайно может проговориться о своих скрытых сексуальных фантазиях. А выглядеть в глазах своих подчиненных, которые сейчас стояли с ним рядом, этим самым подкаблучником – ему, конечно же, не хотелось. Поэтому он сделал вид, что не заметил прозвучавшую реплику, и продолжил изъясняться в прежнем ключе: