Множественные сны Эльфины Рейн

– Фауст? – она тихо потрясла его за плечо.

Кажется, парень слабо пошевелился, а может, Эль все выдумала. Она не знала. Снег хрустел под коленями от каждого движения, дыхание казалось громким, оглушительным. Другие звуки попросту терялись, сама Эль их заглушала.

Она шумно сглотнула и взяла себя в руки. Надо выбираться. Выбираться, чтобы… девушка зажмурилась, в очередной раз делая мучительный выбор. Чтобы что? Попасть домой? Сейчас это казалось не таким важным. Куда важнее сохранить жизнь парню, который рискнул собой ради… не ради Эль. Он сделал это не ради нее, не совсем. Он спасал других. Потому что Фаустино де Веласко такой человек. Потому что рядом с ним и Эль захотелось быть такой, больше думающей о других. О том, как много она может для них сделать.

Правда, пока она только вредила.

Мечтала о побеге и жизни для себя. Где-нибудь на берегу океана в такой далекой глуши, что пришлось бы питаться одними кокосами и рыбой. И неважно, что такое долго не выдержать, главное – чувство бесконечной свободы. Но свобода та была бы мнимой и недолгой. Просто Эль не тот человек, который может себе это позволить. И это не страшно, нет. Она вдруг поняла, что свобода – это не обязательно пляж, ветер и отсутствие проблем, накрученных на Эль по факту рождения. Свобода может быть проблемной, трудной… разной. Она может быть вечной борьбой.

И победой.

Сейчас эта самая победа над всем, что внутри, далась легко. Так бывало и раньше, Эль выкарабкивалась из чужих желаний, потому что чувствовала острую необходимость, но затем неизменно ныряла обратно. Сейчас Фауст в опасности, это стало триггером, толчком к трезвости мыслей. Но наступит и момент падения… и с ним придется побороться. Одержать уже другую победу, без столь мощного и болезненного толчка. Потому что прямо сейчас Эль понимала четко: попасть домой – хуже смерти.

Даже не так.

Это смерть. Возможная смерть для многих людей.

Эль осторожно передвинулась по снегу и ощупала Фаустино. Она боялась, что лед придавил его ноги, но ледяная пещера оказалась достаточной для двух человек. Или больше… Эль успела нащупать лишь ледяной потолок и одну из стен.

– Фауст, – в этот раз она тряхнула парня в разы сильнее и правда услышала шевеление. Фаустино задышал чаще, перевернулся на бок и откашлялся – возможно, тоже успел наглотаться снега.

В темноте он нащупал ее руку:

– Эль?

– Да. Да, это я.

– Хорошо. Хорошо, что это ты.

От его шумного выдоха, от облегчения, сквозившего в его голосе, у Эль потекли слезы. Проклятое доказательство, что собой до конца она и сейчас быть не может. Даже когда ей кажется, что это не так.

– Я боролась как могла, – прошептала она. – Но Гай… он изменился у меня на глазах. Рядом с ним и я стала другой, как будто потеряв сам смысл борьбы с Мартой. И… ты был прав, Фауст. Ты был прав с самого начала. Не может быть контроля там, где есть чужие извлеченные личности. Такие, как Марта Рейн. Ты был прав, предлагая избавиться от побочного эффекта. Ты был прав, а я цеплялась за остатки, как мне казалось, свободы выбора. Думала, если лишиться еще и такой важной части себя, что останется? Звенящая пустота? Понадобилось всего-то обрушить кусок льда на головы людям, чтобы… – Эль покачала головой, не в силах продолжать. В такие моменты она часто позволяла себе забыться, раствориться в ком-то другом, но не сейчас. Сейчас внутри нее все взрывалось, но она держалась за свои эмоции и чувства. Пусть они и убивали побыстрее множественных личностей. – Я так привыкла никому не доверять, что даже не думала, что и эту привычку мне навязали. Что все мне навязали… даже сейчас, после всего, так трудно представить кого-то постороннего в моей голове, недоверчивость заставляет… бежать без оглядки от таких предложений. Но я научусь, я… сделаю все, чтобы научиться. Чтобы стать целой.

– Я не говорил «избавиться», – Фауст нащупал ее руку и легко ее сжал. – Я говорил «взять под контроль». Попытаться. Никаких гарантий, что все получится, я дать не могу. Возможно, пройдут годы, прежде чем мы сдвинемся с мертвой точки… но я буду стараться. Найду способ сделать так, чтобы твой побочный эффект остался с тобой, но вместе с тем изменился. Чтобы ты могла обращаться к нему по собственному желанию. Я сделаю все, чтобы ты осталась собой, Эль. Целой и без ограничений.

– Звучит как сказка. Но годы? Я должна сдаться Комиссии.

– Возможно, когда-нибудь. Но не сейчас, потому что… боюсь, сейчас там слишком много виаторов, способных навредить. Тех, кто… как Марта Рейн, мечтает о новом мире и кошмарах. Или о жизни во сне, или… кто знает. Ты сдашься Комиссии, когда мы будем уверены, что там безопасно. Когда там появятся виаторы, помимо моего отца, которым можно будет безоговорочно верить.