Моби Дик, или Белый Кит

В нем в общей сложности сорок с лишним позвонков, не сцепленных между собою. Они лежат в скелете, точно огромные, грубо тесанные блоки каменной кладки, образующие суровые линии готического шпиля. Самый большой позвонок — в среднем отделе — имеет без малого три фута в ширину и более четырех в высоту. Самый маленький — в том месте, где хребет, сужаясь, переходит в хвост, — насчитывает в высоту только два дюйма и кажется белым бильярдным шаром. Мне говорили, что там были позвонки еще поменьше этих, да только их порастеряли сорванцы-каннибалята, детишки жрецов, растащившие их для своих игр вместо мраморных шариков. Так видим мы, что даже хребет грандиознейшей из живых тварей сходит под конец на нет и кончается детскими игрушками.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

^{Глава CIV}

Ископаемый кит

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Огромная китовая туша представляет собой благородный объект для всяких распространений, преувеличений и широких сопоставлений. Как ни жмись, ее все равно не сократишь. Кит по праву может требовать, чтобы о нем трактовали лишь в роскошных томах in Folio. Чтобы не проходить снова все его погонные сажени от дыхала до хвоста и многие ярды в обхвате его поясницы, достаточно представить себе только гигантские завитки его кишок, целыми бухтами лежащие в нем, точно толстые канаты и швартовы, сложенные на нижней палубе линейного корабля.

Раз уж я взялся управляться с левиафаном, мне надлежит теперь проявить в этом деле исчерпывающее всеведение, не опустив ни единого микроскопического зародыша в его крови и вымотав из него все кишки до последнего витка. Но я уже описал его во всем современном своеобразии его повадок и его строения, и теперь мне остается только возвеличить его с археологической, ископаемой, допотопной точки зрения. В применении не к левиафану, а к любому другому существу — к муравью или блохе, например, — эти торжественные эпитеты могли бы показаться излишне высокопарными. Но когда речь идет о левиафане, все в корне меняется. С каким удовольствием пошел бы я на это смелое дело, сгибаясь под тяжестью весомейших слов лексикона. Тут кстати следует сказать, что всякий раз, как мои исследования приводили к необходимости проконсультироваться со словарем, я неизменно пользовался огромным томом Джонсона in Quarto

, купленным мною специально для этой цели, потому что необычайные размеры особы знаменитого лексикографа сделали его наиболее достойным человеком для составления словаря, которым мог бы пользоваться автор, имеющий, подобно мне, дело с китами.

Мы часто слышим о писателях, приобретающих вес и значение благодаря избранной ими теме, хотя, кажется, в ней и нет вроде ничего особенного. Как же, в таком случае, будет со мной, пишущем о самом левиафане? Мой почерк сам собой расплывается огромными плакатными буквами. Дайте мне перо кондора! Дайте мне кратер Везувия вместо чернильницы! Держите меня под руки, други мои! Ибо покуда я наношу на бумагу свои мысли о левиафане, они успевают измучить меня, и я готов упасть, обессиленный всепроникающей широтой их охвата, будто они включают в себя весь круг наук, и все поколения китов, и людей, и мастодонтов, настоящие, прошедшие и грядущие, вместе со всей обращающейся панорамой земной империи и целой вселенной, не оставляя в стороне и ее предместий. Такова возвеличивающая сила богатой и обширной темы! Мы сами разрастаемся до ее размеров. Для того чтобы создать большую книгу, надо выбрать большую тему. Ни один великий и долговечный труд не может быть написан о блохе, хотя немало было на свете людей, которые пытались это сделать.

Прежде чем ступить в область окаменелостей, я представляю свои верительные грамоты геолога, упомянув для этой цели, что за годы моей разнообразной жизни был я и каменщиком, и отменным копальщиком канав, рвов и колодцев, винных погребов, подвалов и всевозможных водоемов. Я также хотел бы предварительно напомнить читателю, что в ранних геологических слоях встречаются только ископаемые останки чудовищ, почти полностью вымерших в настоящее время; между тем как более поздние окаменелости, обнаруживаемые в так называемых третичных формациях, представляются как бы переходным или, во всяком случае, связующим звеном между доисторическими созданиями и теми, чьи отдаленные предки были, как говорят, собраны на Ноевом ковчеге; все ископаемые киты, доселе обнаруженные, относятся к третичному периоду, который непосредственно предшествует поверхностным формациям. И хотя они не соответствуют полностью ни одному из известных современных видов, тем не менее они имеют с ними достаточно родственных черт, чтобы по праву быть принятыми в ряды китообразных.