Мобильность и стабильность на российском рынке труда

Рисунок 3–1, отражая тенденции в (рыночной) экономике в целом, скрывает значительную неоднородность составляющих ее отраслей. Рисунок 3–2 частично восполняет этот пробел, показывая динамику соотношения максимального и минимального уровней производительности рассматриваемых видов деятельности. Так, в 2005 г. номинальная добавленная стоимость на отработанный час отрасли-лидера (23: производство кокса, нефтепродуктов и ядерных материалов) превышала значение соответствующего показателя в отрасли-аутсайдере (AtB: сельское хозяйство) в 60 раз. В разные годы это соотношение менялось от 24 в 1997 г. до почти 70 в 2012 г. В значительной мере этот разрыв объясняется высокой капиталоемкостью расширенного добывающего комплекса (РДК) и широким применением простого ручного труда в российском сельском хозяйстве[54]. Действительно, значение того же показателя для отраслей рыночного сектора без сельского хозяйства и РДК снижается как минимум в два раза. Более того, исчезает эффект возрастания разрыва в отраслевой производительности, что, по-видимому, объясняется более высокими темпами роста капитала в РДК по сравнению со многими другими отраслями в период роста мировых цен на энергоносители [Voskoboynikov, Solanko, 2014].

Примечание. Производительность труда определяется как номинальная добавленная стоимость в расчете на один отработанный час.

Рис. 3–2. Отношение уровней производительности труда отрасли-лидера и отрасли-аутсайдера в 1995–2012 гг.

Неоднородность отраслей в полной мере проявилась и в темпах роста производительности. За весь рассматриваемый период ее среднегодовые темпы варьировались от -7,2 % в год в социальных и персональных услугах (О) до 7,6 % в финансовом посредничестве (J).

Таблица 3–1.

Доли занятости и добавленной стоимости по секторам в 1995 и 2012 гг., %

Хотя динамика затрат труда была вялой, их отраслевая структура в 1995–2012 гг. претерпела существенные изменения (табл. 3–1). Особенно заметны сокращение доли сельского хозяйства в суммарных затратах труда (с 35 до чуть более 26 %) и обрабатывающих производств (с 23 до 19 %) на фоне увеличения доли строительства, розничной торговли и телекоммуникаций (с 24 до почти 35 %).

Не менее значительную трансформацию претерпела отраслевая структура добавленной стоимости. Доля сельского хозяйства в ней упала почти в два раза, обрабатывающей промышленности – с 26 до почти 19 %, транспорта – с 14 до 8 %. В то же время удельные веса добывающего сектора, финансов и бизнес-услуг заметно возросли, а доли строительства, розничной торговли и телекоммуникаций практически не изменились. За этими впечатляющими структурными сдвигами скрываются не менее впечатляющие реаллокационные процессы. В сочетании с отраслевой неоднородностью в производительности они могут влиять на динамику агрегированной производительности, хотя остается вопрос, будет этот переток усиливать рост или тормозить его.

Картина неоднородности российской экономики будет неполной, если не учитывать степень и динамику ее деформализации. Данные Росстата свидетельствуют и о высоком темпе ее распространения, и о наиболее общих структурных особенностях этого процесса.

Таблица 3–2. Доли добавленной стоимости и отработанных часов неформальных сегментов в секторах российской экономики, %

Примечание. Высокая доля неформального сегмента в нефтегазовом комплексе обусловлена следующими обстоятельствами. Для вида деятельности «Оптовая торговля» (51) доли добавленной стоимости и отработанных часов в неформальном секторе полагаются равными этим показателям в секторе «Торговля» и составляют (2005 г.) 24 % для добавленной стоимости и 57 % – для отработанных часов. В то же время вид деятельности «Оптовая торговля» сам по себе характеризуется значительной неформальностью. По количеству отработанных часов, согласно балансу затрат труда, она составляет (2005 г.) 21 % в основном за счет деятельности предпринимателей без образования юридического лица. Однако остается открытым вопрос, связана деятельность этих ПБОЮЛ с экспортом энергоносителей или относится к другим видам активности в рамках оптовой торговли.

На рис. 3–3 представлено изменение занятости за 2000–2013 гг. как в целом, так и в корпоративном и некорпоративном сегментах, а также дифференцированно по всем видам деятельности. Можно констатировать факт масштабной реаллокации труда из первого сегмента во второй, а также определить отрасли-доноры и отрасли-реципиенты. Если общая численность занятых за рассматриваемый период возросла примерно на 3,5 млн человек, то корпоративный сектор потерял более 5 млн. Соответственно некорпоративный абсорбировал почти 9 млн. Наибольшие потери наблюдались в корпоративном сегменте в сельском хозяйстве и обрабатывающих производствах, а соответствующие «приобретения» – в торговле, строительстве, обрабатывающих отраслях и на транспорте. Другими словами, работники в массовом порядке меняли свою отраслевую и сегментную «прописку».