Мобильные связи

Уже было жарко. Александра подняла руку и села в раздолбанный «Жигуль». Еще недавно она и сама ездила в таком, пока не поняла, что иномарка – это представительская рабочая одежда, и не купила для студии «вольво». Загорелый водила в спортивном костюме страдал от сенсорного голода и, привередливо оглядев ее, сложив задрипанную кофту с дорогими серьгами, малотоварные волосы с породистым лицом, спросил:

– Чего в выходной дома не сидится?

– Работа, – ответила Александра, тоже быстро сняв с него мерку как с человека и мужчины, и со скукой отвернулась.

– Муж-то отпускает по выходным на работу? – не унимался водитель.

– Муж объелся груш, – отрезала Александра, но собеседник увидел в этой информации личные перспективы.

– Сумка-то большая какая. Небось тяжелая? Торгуешь, что ли, чем?

– Интеллектом, – сказала Александра, посмотрев на него, как кошка на муху. Пока водитель переваривал ответ и искал тему, в бауле зазвонил мобильный, и Лена упавшим голосом проворковала:

– Саш, извини. Так получилось, я их пустила. Они требуют нашу копию договора.

– Дай главному трубку, – потребовала Александра. Она не знала, с кем будет говорить, «сантехник» каждый раз присылал разную шпану.

– Привет, детка, – сказал молодой басок.

– Послушай, вша, – отчетливо сказала Александра в мобильник и взяла дыхание, – если ты со своими грязными пидорами сейчас же не выметешься в радиус километра от моей студии, то пусть твой хозяин пеняет на себя. Я сейчас же звоню людям Лужкова, а твой хозяин знает, они у меня в долгу, я их снимаю чаще, чем унитазы. И на месте ваших торговых точек завтра будет земля перепахана и травка посеяна. А тебя лично заставят на Красной площади съесть собственный член. Врубился?

В трубке повисла пауза. В машине тоже, водитель от неожиданности уткнулся в дорогу.

– Александра Васильевна, – сдавая назад, обратился басок, и она поняла, что это их последний визит. – Мы ведь ничего. Культурно пришли. Типа договор посмотреть. Все по эфирам посчитали, с вас еще чисто пять минут рекламы.

– Вижу, ничего не понял. Я подъезжаю к студии, если обнаружу твои химические следы, все эти пять минут рекламы буду снимать, как ты ешь свой член. Конец цитаты.

Она отключила телефон и положила в рот таблетку валидола. Водитель уперто смотрел в дорогу.

– Простите, сэр, я оскорбила ваш слух. Во всякой работе свои нюансы, – гавкнула она на водителя.

– Ничего, ничего, – почтительно сказал водитель, потом опомнился и съязвил: – Вы ж сразу сказали, что интеллектом торгуете. Я только не понял, профессия у вас какая?

– По этому поводу точно я знаю только то, что окончила романо-германское отделение филфака МГУ. А по всем остальным вопросам у меня кризис идентичности. Спасибо, приехали.

От студии активно отъезжал серебристый «мерседес», набитый распальцованными.

– Что ты им сказала? – Лена чуть не прыгала на одной ножке. – Спиши слова!

– Светка не звонила? Сейчас подъедет меня красить. Проигрывать надо в хорошей форме.

Через полчаса Александра сидела возле раковины, навалив перед собой за столом счета и документы, молоденькая стильная Света красила ее длинные волосы, а Лена за монтажным столом мудрила с передачей о Новом Иерусалиме. Александра была руководителем-мамкой и обращалась с коллективом как с ребенком-инвалидом. По-настоящему опереться она могла только на обаятельную заместительницу – профессиональную телевизионщицу – и, как большинство российских баб, главную добытчицу в семье, на двух операторов и одного администратора. Остальные сидели у кормушки, все свободное время кадрились друг с другом или по Интернету, симулировали болезни, быстро уставали, тяжело работали и легко подставляли. Раз бы в неделю устраивать прополку и острастку, но она трудно привыкала к новым людям. Из-за этого половина проектов держалась на соплях, и в последний момент она, как кариатида, поддерживала их собственным телом.

– С кем пойдешь на церемонию? – спросила Лена.

– Ах да, – дернулась Александра. – С вами все забудешь. У меня только две фишки, и обе пустые. – И начала набирать номер.

– Алло, – сказал мужской голос.

– Если тебе неудобно, можешь меня называть Александр Васильевич, – разрешила она.

– Удобно, Александр Васильевич, – засмеялся он. От его голоса по телу разливалось тепло, как от горячего сладкого чая. Иногда даже казалось, что вся его привлекательность состояла из ожидания, вот-вот он весь дотянется до своего голоса.

– Ты помнишь, что мы сегодня идем на вручение телевизионной премии?

– Знаешь, не получится. Я сейчас в машине, еду за женой на дачу. У нее с сыном появились срочные дела в Москве. Давай завтра, и менее платонически, – предложил он.

– Завтра понедельник, у меня дочка и съемка, – выдохнула она.

– Я по тебе соскучился. Тактильно, – начал подлизываться он.

– Ври больше. В среду позвоню, – сказала Александра и начала набирать другой номер.

– Если и второй обломится, возьми Виктора, у него товарный вид. Неприлично идти на церемонию без мужика. Ты там будешь смотреться как лошадь на витрине, – сказала Лена.