Доминик Дьен

Мод навсегда

И дрог без пения влачится вереница

В душе, – вотще тогда Надежда слезы льет,

Как знамя черное свое Тоска-царица

Над никнущим челом победно разовьет.

ШАРЛЬ БОДЛЕР. Цветы зла. LXXVII. Сплин

* * *

Клод и Мишелю, моим родителям

Марку, всегда

Глава 1

Франсуа стоял в дверном проеме. Он смотрел на мужчину, который суетился возле распростертого женского тела. Ванную заливал тусклый неоновый свет. Франсуа угадывал равномерные движения рук, массирующих грудь. Это было похоже на ласку, но настолько механическую, что никакой ответной реакции она не вызывала.

Внезапно грудную клетку женщины потряс сильнейший спазм. По спине Франсуа пробежала дрожь. Все его существо застыло, скованное ледяным холодом.

Мужчина, врач «скорой помощи», убрал руки.

– Мне очень жаль… – сказал он, поднимаясь с колен.

Из груди Франсуа вырвался крик. Почти звериный. Хриплый и дикий.

Похоронный автомобиль въезжал на кладбище Баньо.[1] Рука Элианы Прат лежала на колене Франсуа, отчего тот чувствовал себя еще более несчастным. Он посмотрел на мать и заплакал.

Сквозь тонированные стекла машины Франсуа различал знакомые лица. Друзья, которые не так давно любовались его молодой супругой в подвенечном наряде, сегодня пришли почтить ее память. От этой мысли Франсуа горько усмехнулся. Судорожно облизнув сухие губы, он с трудом оторвался от кожаного сиденья и сошел с подножки. Люди подходили. В отчаянии Франсуа повернулся к отцу, как бы прося, чтобы тот дал ему силы. Но Робер Прат и сам был совершенно раздавлен горем. Молчаливая толпа окружала их плотным кольцом. Франсуа отступил. Он задыхался. Внезапно почувствовав головокружение, он тяжело опустился на землю.

Первое, что он увидел, открыв глаза, была обувь. Десятки пар обуви. На каблуках, со шнурками, плохо начищенная. Он вспомнил ноги своей любимой, тонкие… и такие чуткие, если касаться их языком. В ушах зазвенел ее смех, хрустально-звонкий. Ее тихое постанывание, когда язык проникал в интимные глубины ее тела. Но… вокруг царила тишина. Франсуа захотелось остаться лежать на земле и никогда не вставать. Он чувствовал ее присутствие, ощущал ее запах. «Оставьте меня! Уйдите все!» – всхлипнул он. На его лицо упал ласковый луч солнца. Нет, он преодолеет это испытание, ему ненавистна собственная слабость. Он встал, отряхнул белесую пыль с темно-синего костюма и уверенным шагом присоединился к процессии.

Он шел, и ему на ходу быстро пожимали руки. Чужие губы пили его слезы, чужие рты касались его щек. Здесь были и его бывшие любовницы, которые – он знал – втайне лелеяли надежду вновь вкусить его ласк.

Он представил тело своей молодой жены. Боль усилилась.

Ее образ стоял перед ним все то время, пока он раздавал рукопожатия, сопровождаемые словами благодарности. «Спасибо, что пришли, – бормотал он, – спасибо». Голова кружилась от мысли, что все эти люди находятся здесь ради него.

Тишину нарушало только пение птиц. Время текло медленно. Франсуа решил, что похороны будут скромными, без молитвы, без цветов и венков.

Сухое горячее солнце обжигало. Тело покрывалось потом, хотелось пить. Но в этом месте никому не приходило в голову жаловаться. В душе каждый радовался, что еще может потеть, испытывать жажду и боль в ногах.

Пошатываясь, Франсуа подошел к холмику свежей земли. Принимая из рук могильщика лопату, он чувствовал себя так, словно играет плохую роль в дешевом фильме. Вокруг раздавались лишь шорохи и звуки сдерживаемых рыданий. В это мгновение ему захотелось умереть.

* * *

Кафе, которое Элиана Прат выбрала для поминок, находилось в сотне метров от кладбища. Из внутренних помещений, вымытых по случаю, доносился запах хлорки и преющей половой тряпки. К столам были подставлены дополнительные стулья. Сложив руки, с непроницаемым лицом, Франсуа сидел на диванчике, обитом красным дерматином. Одни несвязно бормотали ему слова соболезнования, другие толпились в углу кафе. Никто не решался притронуться ни к еде, ни к напиткам.

Барбара достала из сумочки сигарету и машинально зажгла ее. Она стала искать взглядом мужа и заметила его в компании Патрика и Катрин Варне и супругов Лежандр. Она подошла к ним. Вшестером они составляли самый ближний круг друзей Франсуа.

Тишину нарушила Валери Лежандр:

– Это слишком несправедливо…

– Просто чудовищно… Хорошо хоть, что у них не было детей…

– Ты знаешь, что Франсуа даже не успел предупредить ее родителей?

– Да, это ужасно. Кажется, они с сыном сейчас на сафари.

– А ее друзья? Как ты думаешь, у нее были друзья?

– Откуда я знаю? Нам их никогда не представляли!

– По большому счету – мы ее почти не знали…

Барбара молчала. Теперь, когда этой девушки не было в живых, она укоряла себя за то, что никогда не верила в этот брак. Она считала Франсуа бабником.