Мода в саване

— Да. Ничего ужасного, конечно, но… — Синклер залился краской. — Я сначала не понимал, что происходит, потому что был еще ребенком, но вы же знаете учителей. Болтают, как толпа старух. Дети все встают на ту же сторону, что и их родители. Ничего такого, просто все время ощущалось, что это не очень-то достойно. Над отцом в городе смеялись, а Джорджию постоянно фотографировали для газет.

Он резко втянул воздух и подался вперед.

— Мне было плевать, — сказал он искренне, — но я хотел, чтобы меня послали куда-нибудь попроще. Не хотелось чувствовать себя фальшивкой. Хотелось какой-то определенности. Иначе все как-то слишком запутывается. Ничего страшного, конечно, я не против. Но в итоге ты не знаешь самых элементарных вещей — ну, вроде шока, например, или почему вдруг хочется делать глупости, хотя прекрасно понимаешь, что это глупости: врать напропалую или притворяться, что любишь стихи, хотя на самом деле — нет. Ну, вы понимаете.

— Понимаю, — ответил мистер Кэмпион и впервые увидел, какую пользу приносил Рэймонд Рэмиллис. Его появление, видимо, изменило жизнь Синклера. Рэмиллис был нормальным человеком, хорошего происхождения и твердого положения в обществе. Из него, вероятно, получился бы хороший отчим. Английская система воспитания юных джентльменов подвергается постоянной критике, но нельзя не признать, что действует она весьма впечатляюще. Тем не менее ее преодоление может быть крайне болезненным, если ты плохо поддаешься шлифовке, а уж бесконечно выпадать из нее и вновь забираться обратно благодаря капризам своих родителей, должно быть, и вовсе мучительно.

— Тебе нравится в Хэверли? — спросил он.

Синклер опустил взгляд. В его глазах стояли слезы.

— Там очень здорово, — сказал он. — Очень хорошо.

— Наша школа когда-то играла с Хэверли, — заметил мистер Кэмпион. — Ваша команда была тогда очень сильной. А теперь как?

Мальчик кивнул.

— Да, мы на верхней строчке таблицы, — ответил он. — В Толлесхерсте было нелегко — в смысле быть отщепенцем, но здесь будет просто ужасно. Если разразится скандал, я всех опозорю. Никто этого не скажет, конечно, но я-то буду знать.

Поскольку они говорили начистоту и откровенность казалась уместной, мистер Кэмпион сказал напрямик:

— Может, у тебя еще будет хороший отчим.

— Может, — сказал Синклер и со свистом выпустил воздух сквозь стиснутые зубы. В его глазах на мгновение загорелась искра надежды — и тут же погасла. Мистеру Кэмпиону еще не приходилось видеть столь жалкого зрелища. — Мама как-то была обручена с Портленд-Смитом. Мне он нравился. Безнадежный сухарь, но он знал, чего хочет и как этого добиться. Собирался стать судьей графства. Джорджии тогда пришлось бы уйти со сцены. Я этого ждал, хотя, конечно, это было нечестно с моей стороны. Думал только о себе. Но у него был тяжелый характер. Он застрелился. Вы знали?

— Да. Вообще-то, это я нашел его тело.

— Вы?

Синклер замялся, не осмеливаясь задать следующий вопрос, который озвучивали все и который неизменно звучал фальшиво.

— Примерно в таком же саду, как здесь, — ответил Кэмпион, не дожидаясь вопроса.

Некоторое время Синклер размышлял над причудливыми поворотами судьбы, после чего вернулся к собственным проблемам, которые были куда более реальными.

— Свинство, конечно, сидеть так и разглагольствовать о себе, — сказал он. — Я вообще веду себя как последняя свинья. Понимаете, у меня только начало что-то получаться. Рэй сказал, что если я буду хорошо учиться, то смогу поехать в Оксфорд и попытаться стать дипломатом. Я собирался заставить его сдержать слово и делал для этого все, что мог. Гадость, конечно, так рассуждать — он ведь только умер… Но я его любил. Я правда его любил, но понимаете, это же моя жизнь. У меня больше ничего нет. Теперь все переменится, и я снова потеряюсь. Здорово было бы начать все заново где-нибудь далеко. Хотя нет. Я люблю Хэверли и скучал бы по Банни.

Он рассмеялся.

— Банни с ума бы сошел, если б меня сейчас услышал, — фыркнул мальчик. — Жутко строгий парень. Простите, что изливаю душу. Пойду складывать вещи. Она поедет в город, и, если я не успею собраться, придется просить кого-нибудь отвезти меня. До станции тут далеко. До свидания, мистер Кэмпион. Спасибо, что рассказали насчет шока.

Не найдя другого места, он запихал роман сэра Вальтера в задний карман брюк, взобрался на стену и посмотрел на Кэмпиона сверху.

— Я сейчас болтал, точно Рэй, когда он выпьет, — сказал мальчик с неубедительной лихостью. — Забудьте, прошу вас. Ладно? Просто все так сошлось — один к одному, вот я и переволновался.

— Сошлось? — быстро переспросил Кэмпион.

Синклер, казалось, удивился.

— Ну, все так совпало, разве нет? Все сходится, словно мозаика. Вам так не кажется? У нас с Джорджией, по крайней мере, все так и есть. А у вас?

— Не знаю, — протянул Кэмпион.

— Мне кажется, так и есть. Приглядитесь, и вы сами увидите. Ну или мне это только кажется. Ладно, я пошел. До свидания, сэр.

Главный скорбящий по Рэймонду Рэмиллису исчез из виду, и мистер Кэмпион остался один — в полной задумчивости.