Модель по вызову

Все! Хватит валяться! Наконец поднялась с этого чертового стола удовольствия. Неторопливо, не смотря на бритоголового, поправила одежду. Сперма липко побежала по внутренней стороне бедер. Противно… Только Юрию Николаевичу не понравилась моя отстраненность, схватил за плечи своими лапищами, подтащил ближе к своему телу. Это то, чего ты хотела?! Оказаться в его объятьях?! Не сдержалась, не смогла, расслабилась на миг, позволив себе насладиться мужской лаской. Положила голову на сильное плечо, кайфуя, вдохнула всей грудью его запах. Его тело еще не остыло после секса и просто пышет жаром. Волшебные пальцы нежно погладили по спине. Сердце Упыря после недавнего оргазма билось быстро и завораживающе. Полминуты слабости, полминуты ласки. Нет, не долго, от норова никуда не деться.

— Юрий Николаевич, если вам больше не требуются дополнительные услуги представительства, то, надеюсь, я могу быть свободной.

— До чего ж ты вредная, Светик! — беззлобно прошептал бритоголовый, улыбаясь краешком губ, но из объятий не выпустил, наоборот обнял сильнее, потом легонько шлепнул по попе. Нестерпимо захотелось реветь. Графиня Устюгова такая большая плакса... Еще на секундочку расслабилась, позволив себе приятно укутаться мужской нежностью.

Нашу идиллию прервала мелодия мобильного. Упырь бросил взгляд на телефон, недовольно скривился букой, злой букой. Густые брови озабоченно сошлись у переносицы.

— Да?

На мужском лице застыла каменная маска. Интересно, что ему говорит звонивший? Почему Юрик с каждым словом мрачнеет?

— Конечно. Все, что пожелаете… — Пауза (опять говорил собеседник). — Она будет готова. В пятницу встретимся.

Хватит прохлаждаться! Освободилась из мужских объятий и, пока бритоголовый был занят разговором, более тщательно привела в порядок свою одежду. Куда подевались мои трусики? Жалко их оставлять. Они красивые, кружевные, ярко-голубого цвета, те самые, что мне Упырь подарил. Сказал тогда, помнится: «Светик, трусы — под цвет твоих глаз». И мне было приятно, черт возьми! Еще как приятно! Ага, вот, нашла, завалились за торшер. Надевать не стала, засунула в сумочку, достала оттуда зеркальце и неспешно подтерла потекшую от слез тушь, накрасила губы, расчесала волосы.

Юрик отложил телефон, угрюмая складка между бровей стала еще больше. Сколько можно глядеть?! Так и дырку прожжет своими глазюками!

Пора уходить, Светик... Да иди ты уже! Чего тянешь?! Какие такие слова ты хочешь услышать? Что он любит только тебя? Не будь дурой! Таких, как ты, у него вагон и маленькая, нет, две больших тележки!

— До свидания, Юрий Николаевич! Можно идти?

— Иди.

Теперь бритоголовый смотрел куда-то сквозь меня и выглядел немного озадаченным. Расстроенным? Разозленным?! В общем, очень странным...

Уже взялась за ручку двери.

— Да, Светик... Я хотел тебе кое-что сказать… — Голос ровный и отчужденный. — Через три дня поужинаешь с одним важным человеком, ну и потом тоже… Точнее, главное начнется после ужина. Он уже в предвкушении. Будь готова!

Такое ощущение, что перед ногами разверзлась пропасть… с тараканами и огромными слизнями... Мои пальцы дрогнули, выронили небольшую расшитую пайетками сумочку. Черт, я совершенно к этому не готова! Кровь отлила от лица, лишая его красок. Надеюсь, Упырь не заметит моей бледности. Вот, Светик... Вот и вся любовь... Вся нежность... Глупая! Какая глупая… Как можно было вообще подобное вообразить?! Хотя трахается бритоголовый великолепно, а в возбуждении, словно под кайфом, и не такое может привидеться...

— Хорошо, я буду готова, Юрий Николаевич. До свидания, — бесцветным голосом заводной куклы сказала я и вышла из комнаты.

За закрытой дверью кто-то резко выдернул из меня штырь Устюговской гордости, ноги подогнулись, и я сползла по полотну двери на пол. Он все же продает меня… продает... Слезы брызнули из глаз... Зря прихорашивалась.

— Сука, бл*дь! Козлина старая! — вдруг донесся из-за спины рев Упыря. Потом раздался треск и звон разбитого стекла. Надеюсь, Юрик не продешевил, назначил хорошую цену… Мне ведь Артема надо на ноги поднимать.

— Сука! Сука! Сука! Сука-а-а!!!

Стены принялся колошматить... Легонько провела пальчиками по деревянной поверхности двери — единственная нежность, которую я могу себе позволить в данной ситуации...

— Да мать твою!

Это я его так расстроила?! Или звонок?! Ох, чувствую был он по мою душу... Одно успокаивает — продавать меня ему нелегко, поэтому так бесится. Что ты придумала, мечтательница?.. Юра предельно точно обозначил границы: он — сутенер, ты — шлюха. И этот спонтанный последний секс ничего не меняет... Теперь для тебя начинается новая жизнь, Светик-Семицветик, и там уж не до выдуманной влюблённости... Поднялась с пола, чувствуя себя избитой, потрепанной старухой, будто бритоголовый не стены пинал, а меня по бокам охаживал. Из последних сил поплелась к выходу, а сердце трепыхалось, а сердце рвалось назад, в комнату, где под матерные крики Упыря все трещало и падало...

ГЛАВА 16