Борис Евгеньевич Клетинич

Моё частное бессмертие

Книга первая

Ул. 25 Октября

(Бывшая Carol Schmidt)

Иерусалим, 1971 г. Изд-во «Рабочий народ»

Исходящая почта

12.01.1971

В комитет международной литературной премии

Goethepreis der Stadt Frankfurt, Франкфурт, ФРГ

«…Просим удалить нашу номинацию этого

года – роман П.Ш. «В детстве, то есть

прошлой осенью…» Приносим извинения…»

17.02.1971

В специальное жюри литературной премии Pontificia Universit`a

Urbaniana – Via Urbano VIII, Roma, Италия… В Его Святейшества

Папскую академию изящных искусств и литературы

«В связи с сомнениями относительно

авторства П.Ш. просим удалить роман

«В детстве, то есть прошлой осенью…»

из списка представленных к премии…»

24.10.1971

Издателю – Гл. Редактору World Literature Today. Спонсору Neustadt

International Prize for Literature… Oklahoma, US «В силу того, что расследование подлинного авторства не окончено до сего дня, просим удалить из short-list книгу нашего изд-ва «В детстве, то есть прошлой осенью…»

Глава Первая

1

Chantal (Шанталь)

В детстве, то есть ещё прошлой осенью, я не могла дождаться Ужасных Дней[1]: папиного лесного мёда, игр в салки-догонялки на балконе синагоги, ночлега в шалаше…

А теперь досадовала на них.

Физкультура, вокзал, кино… – всё остановилось по их милости.

Виды мои на «всё» были самые весёлые:

– я с отличием окончила 7 классов и была принята в гимназию m-me Angel,

– 2 раза в неделю гимнастировала в башне «Маккаби» на 3-м этаже (обруч и лента). Полгорода мечтало побывать на 3-м этаже и забегало передо мной на дорожки,

– мне исполнилось 16, и – ура! – я теперь считалась «молодёжь». А если ты считаешься «молодёжь», то – гуляй себе где хочешь! Хоть на Иваносе, хоть на Трех Полянах! Хоть на озере Иванча! А на обратном пути ты обязательно встретишь gens d‘armes (жандармы полиции – рум.) на кукурузном холме, как бы прогуливающихся тут без всякой цели. Ха-ха, при полном параде в кукурузе! Все умолкают под их пытливым взглядом, а я – нет. Мне нравится, когда на меня смотрят. Нравится быть «молодёжью».

Сентябрь 1931. Оргеев Оргеевского уезда. Бессарабия.

Но самое главное – это вокзал!

Вокзал – это ещё веселее, чем 3-й этаж.

Смотреть, когда окаменеет воздух, упрутся животные облака и… трам-ту-тум… трам-ту-тум… der-reichseinbahnen locomotiva «Яссы – Кишинёв» вырастет на глазах, как большое дерево из малой косточки, трам-ту-тум… трам-ту-тум…

Когда-нибудь он увезёт меня в… ну нет, об этом рано.

Ещё мне предложила дружбу Изабелла Броди, королева класса.

Её дядя – тот самый шпендрик[2], хозяин «Comedy Brody» на Торговой.

В детстве я думала, что он и есть Шарло[3], только переодетый.

Ха-ха. Смешно.

Но сама Изабелла выскочка и задавала. Конечно, если я приму её дружбу, то Шарло будет веселить меня, когда я захочу. Хоть 7/24.

И у Греты Гарбо не останется от меня секретов…

Но я ещё не решила.

Ещё мне нравится Нахман Л., футболист и казначей команды «Халуц» («Первопроходец» – ивр.). Хотя он невоспитанный, рыжий и глотает слова, когда говорит. И хотя он мой троюродный брат, вот. Но мне нравится его бег, такой свистящий, лёгкий, будто мы родились только сегодня утром.

Ещё родители поговаривают о том, чтоб повезти нас с Шуркой (это мой брат!) в Констанцу к морю, а я никогда на море не была…

Но настали эти Ужасные Дни.

И всё остановилось.

Другим не запрещают ничего (взять моего папу – он как сидел, так и сидит над своими тетрадками), а мне всё-всё. Тренироваться с обручем и лентой в саду – и то бабушка запретила.

Бабушка была недобра. Не жалела нищих. Никого не любила, кроме нас. Но в Судные Дни она делалась пуглива. Уединялась у себя за шкафом и бормотала там по-древнееврейски.

Я спросила: «Бабушка, а какое из наших окон смотрит на Иерусалим?»

Она рассердилась и назвала меня бездельницей.

Бездельница?..

Неправда!

Вот мой табель.

Trigonometrie, Algebra, Literatura Romana, La Grammaire Francaise – все на «отлично».

А если этого мало, то я ещё и тьютор.

Много вы знаете tutores в 16 лет?

Лично я не знаю никого (кроме себя!).

У меня три ученицы по 10 лей за урок! Две местные, а третья аж из Садово!

Вот и делайте выводы! Водили бы её к бездельнице из такого далека?

И при всём том я верю в Иерусалим, в море, и в Грету Гарбо, на которую я похожа лбом и глазами.

А бабушка ни во что не верит. Даже в письмо от Льва Толстого, полученное папой. Она понятия не имеет, кто такой Лев Толстой, и всё равно считает, что письмо поддельное.