Мое имя – Лектон

Полезное – все то, что касается еды, одежды, работы, развлечений, закона и политики. Бесполезное – это всякие предметы искусства, книги, музыка, под которую нельзя потанцевать на дискотеке, и прочее. Люди также есть полезные и бесполезные. Полезные – те, кто зарабатывают деньги, различные торговцы, юристы, представители власти, бесполезные – те, кто читает книги и беседует на всякие абстрактные темы не имеющие ничего общего с реальной жизнью. Практически все гости отеля, в котором она работала, были для нее людьми второго разряда, они все богатые, читают книги, слушают этого зануду пианиста в лобби баре и подолгу задерживаются у глупых картин, украшающих холл.

Таонга взглянула в зеркало, поправила рукой свои жесткие черные волосы и вышла из отеля. Ее парень носил кличку Молибден, он работал в австосервисе. Как большинство автомобилистов у него были большие руки, и от него вместо одеколона всегда пахло бензином и железом. Таонга уже привыкла к этому запаху, она была без ума от своего героя, который целыми днями возился с машинами, а в конце рабочего дня они вместе шли в кинотеатр на какую-нибудь комедию или крутой блокбастер. Молибден обожал фильмы с гонками, потасовками и крутыми парнями, на которых сам старался быть похож. Он все делал очень круто: его раскачивающаяся походка, широкие плечи, неторопливость и некоторая лень движений придавали ему какое-то величие. Он был очень амбициозен, заносчив, уважал свою персону и заставлял уважать ее других. Хотя, многим было непонятно, на чем основывалось это ревностное уважение. У него не было никаких особых способностей, он был из бедной семьи, без образования, и единственное, что он умел делать – это разбирать и собирать машины, причем делал это даже не очень хорошо, а всего лишь неплохо. Но если бы кто-то посмел усомниться в его профессионализме, Молибден бы раз и навсегда разорвал с этим человеком, ввергнув его в бездну своего презрения. Он обладал всеми чертами тирана, был безумно самолюбив, резок и всегда прав. Люди в его жизни были также двух сортов – одних он уважал или терпел, других – презирал. Он считал, что все знает, мир для него был всего лишь небольшим дополнением к его натуре. Он редко шутил или улыбался, так как считал, что все это недостойно настоящего мужчины, который должен быть серьезен. Но его серьезность была не настоящая серьезность к жизни, а маска, или скорее метод существования. Серьезность всегда вызывала почитание, уважение и страх, как раз те реакции, которые он хотел видеть в людях при соприкосновении с его персоной. Мир Молибдена был так же однообразен, бесцветен и сух, как и его серьезная философия, он почти весь вмещался в пространство автосервиса, недорогих кафешек, кинотеатра и нескольких улиц Парижа. За все свое время в столице у него ни разу не возникло желание посмотреть этот удивительный город. С тех пор (а прошло уже более трех лет), как он поселился на улице N, он практически ни разу не изменил свой обычный маршрут. Молибден не любил изменения, сюрпризы и все, что нарушало его привычный ритм серьезной жизни.

Когда он познакомился с Таонгой, которая всегда пыталась куда-то его вытащить, ему пришлось серьезно потрудиться над ее взглядами, и она очень быстро сдалась. Прошло не более полугода, как она переняла железную систему своего возлюбленного.

Таонга уже зашла в кофейню, в которой она обычно встречалась со своим кумиром. Он любила здесь бывать, Молибден брал ей латте и она, присосавшись трубочкой к стакану, внимательно слушала его рассказы. Зачастую это были жалобы на французов, на систему, государство, на владельца автосервиса, это могли быть и рассуждения о будущем, рассказ о новом фильме, или поучения Таонге, такие же фундаментальные и обширные как Владимира Мономаха. Молибден редко говорил ей комплименты, но не скупился на замечания, больше всего она любила слушать про фильмы или про плохого хозяина. Таонга всегда кивала, улыбалась и во всем соглашалась. Она настолько была уверена в уме и силе своего парня, что любое его высказывание принимала как абсолютную истину, которую не смог бы поколебать даже священник из ее церкви.

Таонга развернула сверток и, рассказав вкратце историю, показала картину. Молибден вначале не проявил интереса, но когда увидел портрет, на его лице появилась нота какой-то мысли. Он заметил любопытство Таонги и, закрыв полотно газетой, проговорил:

– Я отдам ее Караваджо, он знает, что с этим делать.

Фрагмент 7А

Кей никогда не оглядывалась назад… Ее жизнь представляла собой бесконечный бег вперед, стремительный и быстрый. Она всегда жила настоящим и в этой преданности настоящему было что-то завораживающее.