Мое падение

Мы доезжаем до моего дома. Дан так и не отдал мне ребенка. Он выходит из машины, щурит глаза от яркого весеннего солнца, осматривая дом моих родителей. Следом из машины позади нас выходят Роберт, подавая руку Лизе, Леша, который тут же направляет свой взгляд на нас Даном. Хочется подойти к нему, поговорить, спросить про Марину и их отношения. Рассказать ему, что он — необыкновенный мужчина, который опять меня простил. Но на порог выходит моя мама, которая загадочно улыбается, осматривая всех вокруг, останавливает взгляд на Дане с ребенком.

— Ну-ка, кто у нас тут приехал домой? — как ни в чем не бывало, произносит она, подходя к Дану.

— Дайте мне моего внука, я хочу поближе с ним познакомиться, — протягивает руки, забирает Сашу и несет его в дом. Мы все вместе идем следом за ней. Мама просит, чтобы все проходили и чувствовали себя как дома, унося ребенка в детскую. Лизка проходит в дом, останавливается возле меня, на ее лице такое безграничное счастье. Мне бы хоть немного ее позитива.

— Как же вы оставили свою принцессу? — спрашиваю я.

— Тяжело, — усмехается Лизка, косясь на Роберта. — Но через три часа у нас рейс назад. Так что мы ненадолго. А нам еще так много надо обсудить. И познакомиться с Сашей.

— Так быстро? — вздыхаю я, соображая, значит ли это, что Дан тоже летит вместе с ними. Не успевает подруга ответить, как из комнаты выходит мой папа. Просит пройти всех в гостиную, а Дана к нему в кабинет.

— Пап, — останавливаю его я.

— Ксения, — предостерегающе произносит он тоном, не терпящим возражений. Хорошо, пусть поговорят. Дан кивком головы соглашается с моим отцом и смело идет за ним. Глубоко вдыхаю, прохожу со всеми в комнату. Мы немного беседуем на отстраненные темы, Лизка рассказывает о дочери забавные истории, прикидывает, через какой срок я смогу к ним приехать и окрестить Настю. Леха рассказывает о шалостях Антошки. Как выяснилось, Леша и Марина живут вместе. Маришка тоже хотела прилететь вместе с ними, но осталась дома из-за болезни Антошки. И я понимаю, как безумно по всем соскучилась. Сверху меня зовет мама, намекая на то, что мой сын хочет кушать. Иду кормить Сашеньку. А мама приглашает всех в столовую на обед.

Через минут двадцать в мою комнату и одновременно детскую приходит Дан. Молча, тихо закрывает за собой дверь. И как загипнотизированный смотрит на то, как я кормлю сына. Медленно опускается на кровать напротив моего кресла для кормления. Упирается локтями в колени, подпирает голову, продолжая смотреть на нас. Не могу вымолвить ни слова, перевожу глаза на малыша, который уже заснул с моей грудью. Медленно поднимаюсь с кресла. Перекладываю сына в кроватку. Пришло время расставить все точки над «i».

— Я приму душ и мы поговорим, — мне нужно немного времени, чтобы собраться, прийти в себя и начать мыслить трезво, без сантиметров. Дан просто кивает, глубоко вдыхает, как будто ему тоже надо собраться с мыслями. Открываю сумку, привезенную из больницы, ищу все, что мне нужно, тороплюсь, переворачивая все в ней, спешу скрыться в ванной.

Долго моюсь в душе, смывая с себя больничный запах, обдумывая план разговора, повторяя про себя как мантру, что Дан — отец ребенка, и он имеет полное право принимать участие в воспитании сына, не смотря на наши отношения. Я сильная, я выдержу этот разговор. Выдержу. Должна выдержать… Лишь бы не сорваться и не начать плакать. Выхожу из душа, надеваю на себя халат, подсушиваю волосы феном, оставляя их немного влажными. Пора. Нет больше времени тянуть. Тихо выхожу из ванны и застываю на месте. Саша продолжает мирно спать, а Дан сидит на моей кровати и читает мою помятую тетрадь. Волна жара сменяется волной холода. Он самовольно, без разрешения читает то, что не должен был никогда прочесть. Там все мои обнаженные мысли и желания. Там моя оголенная душа.

— Немедленно отдай мне тетрадь! — шиплю сквозь зубы, чтобы не разбудить Сашеньку. Дан отрывает глаза от тетради. Поднимает взгляд на меня и там на дне его серых глаз, я вижу застывшие слезы. Он зажмуривается, скрывая их от меня.

— Пожалуйста, — уже спокойно прошу я. — Не читай. Это не предназначалось тебе.

— У тебя есть еще один Дан, от которого ты родила ребенка?

— Нет. Но это мое личное. Пожалуйста, — тихо прошу я, протягивая руку, чтобы забрать тетрадь.

— Нет, ты писала мне и я должен это прочесть, — настаивает он, отодвигая злосчастную тетрадку. Поднимается на ноги, встает вплотную ко мне, хватает за подбородок, вынуждая смотреть на него.

— Дюймовочка, — рассыпаюсь на мелкие осколки и лечу вниз на полной скорости от его взгляда с застывшими слезами, от голоса надрывного, который зовет меня Дюймовочкой, даже от сильной руки, которая сжимает мой подбородок. — Милая моя, хорошая моя. Какого хрена ты поверила Кристине? Почему не пришла ко мне? Ты же у меня умная девочка? — а я не знаю что сказать, я смотрю в его глаза, и мои слезы сбегают с глаз вместо его застывших. Я слышу только слова «моя» и «ты у меня». Дан отпускает мой подбородок, обхватывает теплыми ладонями мое лицо, стирает большими пальцами мои слезы.